однако, скрыть тусклый румянец, пробившийся сквозь загар.

— Я прежде отрубил бы себе руку, чем обидел тебя, Джо, ты знаешь это. — Он поднял голову и повертел шеей, будто освобождая от напряжения мышцы.

Его осипший и какой-то огорченный голос мог бы коснуться ее сердца, если бы раньше не пронзил ее самую уязвимую точку — живот. Она вскрикнула и, неловко поднявшись, встала на колени поверх стеганого одеяла.

— Знаю, Лайам. — Джо обвила руками его шею и положила голову ему на спину, обуреваемая раскаянием и любовью. Что она делала? Наказывала его за то, что его любит? Каждый удар, который она ему наносила, падал на ее же голову: она ощущала его боль как свою собственную.

Тепло ее тонкого, гибкого, по-женственному мягкого тела проникло сквозь тонкий трикотаж рубашки Лайама. Раздражение, смешанное с чувством вины, чудом откатилось в сторону, когда она прижалась так крепко, что он ощутил жар ее дыхания и образовавшееся от него влажное пятнышко на рубашке. Он почувствовал, как к спине прижались мягкие грудки. Она чуть шевельнулась, чтобы ослабить давление, и это легкое движение напомнило ему о переменах в ее теле, тех, которые он сам вызвал.

Вдруг он повернулся и, обхватив пальцами ее лицо, притянул его к себе. Свободной рукой он подхватил ее и посадил себе на колени. Ощутив податливость ее тела, он понял, что не ошибся: она согласна. Она молча смотрела на него чудными, чуть затуманенными глазами. Он тоже молчал: невидимая рука давила ему на горло, зажимая связки. И сила этого давления была почти равна желанию, охватившему его.

Он подвинул подушку и осторожно уложил Джо.

Губы у Джо припухли и стали чувствительными. Поцелуй был сдержанным, но глубоким. Джо успела распробовать крепость его губ и вкус его теплого рта и понять, как пусто станет в мире, если она не испробует этого снова.

— Ума не приложу, с чего это нам нельзя этим заниматься. — Типичные режущие нотки в низком голосе звучали, как никогда, резко.

Он держал в ладонях ее лицо, склоняясь над ней всем телом.

— Все станет еще более запутанным и сложным, хрипло предупредила она, в глубине души надеясь, что он не обратит внимания на ее предупреждение. Он и не обратил.

— Не станет, если быть честными друг с другом. То, что сейчас происходит, не для того, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж, не сомневайся.

— Правда? — Она не удержалась и коснулась кончиками пальцев напряженных предплечий. Тихий стон наслаждения прорвался у нее, и она виновато убрала руку.

— Правда, — твердо произнес он. — Но это также не значит, что я не использую этого в качестве аргумента в мою пользу.

Его скрупулезная прямота вызвала у нее слабую улыбку.

— Тогда почему это происходит, Лайам? — томно спросила она.

— Потому что мы хотим этого. Боже! — У него сорвался голос и на перекошенном лице мелькнуло страдание. — Я не просто хочу, Джо!.. — Грудь у него вздымалась, он глотал воздух. — Я не могу без этого, без тебя. Скажи, что и ты тоже!

Рубашка вырвалась у него из джинсов, Джо хватала ее и дергала, дергала…

— Ну конечно, идиот ты этакий! — шипела она, а его голова опускалась все ниже к ней.

— Наконец-то ты сказала это, — выпалил он и вытянулся рядом.

Он расстегивал ей блузку с утонченной чувственностью, легкое дрожание пальцев обостряло ее ощущения. У Джо кружилась голова, груди выпирали из нежно-розового атласного лифчика, выходили за край чашечки. Она сладострастно вздохнула, когда он расстегнул крючок.

— Я не сделаю тебе больно, если?..

Джо с усилием подняла отяжелевшие веки.

— Только осторожно, Лайам.

Он, как завороженный, смотрел, как груди у нее чуть-чуть всколыхнулись, по телу пробежала легкая дрожь. Розовый оттенок, который он так явственно помнил, обрел более глубокий тон, ареола коралловым пятнышком выделялась на сливочном фоне нежной, как магнолия, кожи. Он приложил ладони к внешнему краю ее грудей и мягко сдавил. Хрипло вскрикнув, он вдруг зарылся лицом между двумя бугорками и глубоко вдохнул, впитывая сладкий, женственный аромат.

— От твоего запаха опьянеть можно. Кажется, я уже пьян.

Темный налет у него на скулах стал еще темнее, на верхней губе проступили капельки пота.

Но Джо не видела этого: жгучее, нестерпимое желание заставляло ее беспорядочно и неловко дергаться, будто его прикосновение прорвало плотину.

— Пьян, но, надеюсь, не до бессилия. — В ее словах звучала скорее мольба, чем шутка, но глаза у Лайама потемнели.

Опираясь на одну руку, он с нетерпением рвал пуговицы на рубашке и наконец стащил ее через голову.

— Непостижимо, сколько времени у нас пропало даром…

Джо ощутила его дрожь и крепко обхватила руками его спину. Она наслаждалась едва сдерживаемой силой его крупного тела. Он здесь, сейчас, и он ее!

— Боюсь, я… — пробормотал Лайам ей в шею.

— Ты не повредишь мне… нам. — Она поняла, что его сковывает.

Лайам поднял голову, но Джо не могла разглядеть его — он был так близко, что лицо превратилось в расплывчатое пятно. Опираясь на локти, он зажал ей лицо ладонями и без церемоний просунул язык ей в рот. В этом откровенном выражении потребности не было ничего от утонченного соблазна. «Поцелуй» — слишком жалкое определение для этого интимного натиска.

Джо извивалась всем телом, сбрасывая одежду в спешке, в исступлении. Воздух был полон нежного бормотания и хриплых возгласов.

Его пальцы скользнули во влажную, спутанную растительность между ее тонкими бедрами. Она в исступлении выкрикнула его имя, острота желания стала невыносимой. Голос Лайама успокаивал, уговаривал, его прикосновения были нежными и сладострастными. Краем ладони он уперся в мягкий бугорок у вершины ее ног и положил пальцы на нижнюю часть живота.

— Невероятно, — выдохнул Лайам, — ты невероятна.

Он поднял на нее взгляд, челюсти у него сжались, а на щеке судорожно задергался нерв.

— Он еще не мешает. — Джо опустила глаза и осторожно положила кончики пальцев на руку Лайама. Заметил ли он легкую дрожь в ее руках?

— Существуют способы выйти из положения.

— Правда?

— Положись на меня. — Уголок рта у него приподнялся.

— Хорошо. — Ответ был мгновенным и непосредственным. Ей не удалось скрыть предательскую дрожь в голосе. Она не поняла, как истолковал ее Лайам, но усмешка у него в глазах погасла.

— Мы с этого начнем, — таинственно проговорил он после недолгого раздумья, от которого Джо чуть с ума не сошла.

— Не пора ли подумать о том, чтобы кончить? — смело спросила она. — Знаю, говорят, что хорошего никогда не бывает слишком, но мой рассудок — штука хрупкая.

Его ласки уже несколько раз вызывали у нее танталовы муки ускользающего, утоления. У нее так пересохло в горле, что она не могла сглотнуть, кожа горела, тяжелое, изматывающее ощущение внизу живота вопило о разрядке.

— Ты хочешь этого?

Он скользнул в жаждавшее его тело, и Джо тихо вскрикнула. Ее голова металась на подушке.

— Да, Лайам! — срывающимся голосом закричала она. — Ну же!

— Ты меня хочешь? — настаивал он, входя все глубже, но не до конца. Его губы скользили по нежной, бледной шее. — Хочешь так? — Она теряла рассудок от его нарочитой медлительности.

Потные ладони Джо скользнули вдоль изгиба его спины и остановились на упругих округлостях ягодиц.

— Да… да… хочу тебя… всегда! Не могу без тебя, Лайам! — Слова вырывались потоком, она не могла