бы она постаралась общими усилиями прийти к < подобному> соглашению прежде, чем бесполезное кровопролитие, бесплодное расточение общественных сил и богатств, акты насилия и взаимные репрессалии вырыли бы бездну между обеими частями Союза и в конечном счете привели бы к их взаимному истощению и, быть может, к непоправимому разрушению торговой и политической мощи.

Государь не может допустить возможности столь прискорбных перспектив. Его Величество продолжает еще полагаться на практический здравый смысл граждан Союза, всегда рассудительно оценивающих свои подлинные интересы. Его Величество хотел бы верить, что члены федерального правительства и владетельные лица обеих сторон используют все поводы и соединят все свои усилия, чтобы успокоить разбушевавшиеся страсти. Нет таких расходящихся интересов, которые нельзя было бы примирить, ревностно и упорно работая над этим делом в духе справедливости и умеренности».

(Из депеши Горчакова посланнику России в США Э. А. Стеклю. Июль 1861 г.)[77]

Министр иностранных дел Российской империи Горчаков ознаменовал начало своей деятельности дипломатической депешей от 21 августа (2 сентября) 1856 года. Документ этот давал международному сообществу представление о принципах и подходах к осуществлению внешней политики нового царствования.

Появление документа вызвало живую реакцию в европейских политических кругах. Разноречивое толкование некоторых его положений только усиливало широкий резонанс. По сути, это был ответ на вызов, неоднократно звучавший в европейских политических кругах и международной прессе. Речь шла о том, что Россия после подписания Парижского договора затаила обиду, «воротит нос», уклоняется от деятельного участия в европейских делах в условиях и обстоятельствах, вызывающих всеобщее беспокойство.

Документ не только подводил итог недавнему военному конфликту — войне в Крыму, но и проводил черту под прежним, отошедшим в прошлое историческим этапом. В депеше излагаются основные контуры внешней и внутренней политики России, определяется ее подход к решению международных проблем, принципы, которыми она намерена руководствоваться в дальнейшем.

Это был, по сути, программный документ, оповещающий международное сообщество о том главном, что будет определять политическую жизнь России в период нового царствования. Стать на этот путь публичности было непростым делом. Но выбор был сделан. Основополагающие идеи, заложенные в документе, послужили программой деятельности Министерства иностранных дел. Последовательная и стойкая позиция Горчакова на протяжении двадцати лет не позволяла резко изменять избранный Россией курс.

Эту циркулярную ноту вполне можно считать своеобразным документом-памятником, образцом дипломатии, возвышающим ее до уровня подлинного искусства. Помимо смысловой, общеполитической канвы современники не могли не отметить литературно-публицистические достоинства депеши. На этом имеет смысл остановиться подробно, поскольку и ныне, по прошествии более чем полутора столетий, документ этот принято считать своеобразным эталоном.

Суждения и выводы депеши базируются на основополагающих требованиях международного права. Обеспечение мирных условий сосуществования европейских государств — лейтмотив, проходящий через весь текст: «…всеобщий мир должен быть отправной точкой для восстановления отношений, основанных на уважении прав и независимости правительств.

Менее чем когда-либо в настоящее время в Европе допустимо забывать, что правители равны между собой и что не размеры территорий, а святость прав каждого из них лежит в основе тех взаимоотношений, которые могут между ними существовать.

…Это и есть та доктрина, которую государства, причисляющие себя к странам, стоящим во главе цивилизации и в которых принципы политической свободы получили свое наивысшее развитие, не переставали выставлять в качестве собственных убеждений».

Та часть ноты, где затрагиваются две актуальные проблемы того времени — положение в Греции и Неаполитанском королевстве, содержит намеки на то, что в политике великих государств имеет место «двойной стандарт»: державам-победительницам указывается на «неприкрытое провозглашение прав сильного над слабым»: и та и другая страна в тот период подвергались бесцеремонному вмешательству в их внутренние дела. Оценки Горчакова усиливают смысловое содержание документа. Очевидно, что сходные предпосылки обусловили унижение России. Очевидно и то, что политические уроки и итоги Крымской кампании в исторической перспективе еще предстоит выверить и оценить. В документе Горчаков останавливается на наиболее характерных нарушениях международных норм, за которыми тогда стояли конкретные государства, говорит о настоятельной необходимости соблюдения правил поведения, основанных «на уважении прав и независимости правительств», когда «не размеры территорий, а святость прав каждого из них лежит в основе тех взаимоотношений, которые могут между ними существовать».

Разве не с тем же столкнулось международное сообщество в канун XXI века, когда одно из государств, правдами и неправдами добившись поддержки союзников, начало военные действия в районе, далеко отстоящем от его границ?

Само начало циркуляра содержит скрытый вызов, заставляя оппонентов вернуться к тому, под чем, казалось бы, подведена черта. Касаясь событий, отошедших в недавнее прошлое, иносказательно, но твердо проводится мысль: подлинные мотивы стран, выступивших против России, — отнюдь не высокие принципы, но собственные интересы. В нем с иронией и сарказмом читается мораль еще совсем недавним союзникам и друзьям. И это писалось в ту весьма напряженную пору, когда еще звучали призывы окончательно поставить Россию на колени, когда «голос иностранных дипломатов сохранял еще ноты войны и победы. Эти ноты были грубы и резки в устах Пальмерстона, сухи и чопорны в устах Буоля»[78].

Между тем в документе отсутствует какое-либо упоминание победителей и побежденных. Более того, начальная часть депеши, вопреки известным на тот момент реалиям, констатирует лишь то, что Россия, руководствуясь стремлением противодействовать дальнейшему развитию конфликта, пошла на подписание Парижского договора не ради собственного спасения, но во имя установления мира.

«Объединившиеся против нас государства выставили лозунг уважения прав и независимости правительств.

Мы не претендуем на то, чтобы вновь приступить к историческому разбору вопроса о том, в какой мере Россия могла создать угрозу тому или иному из этих принципов.

В наши намерения не входит вызвать бесплодную дискуссию, но мы хотим достигнуть практического применения тех же принципов, которые провозгласили великие державы Европы, прямо или косвенно объявляя себя нашими противниками, и мы тем более охотно напоминаем об этих принципах, что никогда не переставали их придерживаться.

Мы не хотим быть несправедливыми ни к одной из великих держав и строить предположение, что тогда дело шло лишь о преходящем лозунге и что по окончании борьбы каждый сочтет себя вправе придерживаться линии поведения, соответствующей своим интересам и своим собственным расчетам.

Мы никого не обвиняем в использовании этих больших по значению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается там пылью. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что державы, провозгласившие эти принципы, делали это честно, вполне добросовестно и с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах».

Для мыслящего читателя становится ясно, что Россия глубоко уязвлена и оскорблена и что она опровергает исходные обвинения, послужившие поводом для агрессии.

Однако в целом документ преследует главную цель: из пережитых, драматических для Европы событий должны быть сделаны всеобщие и обязательные для всех выводы. Провозглашаемые принципы должны носить универсальный характер и применяться независимо от обстоятельств.

В разных частях депеши достаточно внятно просматриваются контуры внешней политики России, формируются ее основные подходы. Приверженность открытости и гласности — одна из главных ее черт.

«Император хочет жить в полном согласии со всеми правительствами. Его Величество считает, что наилучшее средство для достижения этого — не утаивать своих мыслей ни в каком из вопросов, связанных с международным европейским сообществом».

Подобный подход обусловливает приоритеты в политике нового царствования: Россия сознательно и