инерцию нашего приземления.
Коротышка тут же выпустил меня из своих «объятий», и я уже собирался высказать все, что о нем думаю, как неожиданно понял, что боль бесследно исчезла. Я машинально ощупал бока. Вроде все было цело. Зло бы его забрало с такими шуточками…
– В следующий раз предупреждай о своих намерениях, – немного растерянно проворчал я.
– Следуй за мной.
Через десяток шагов каменный коридор свернул, и глазам открылся светлый прямоугольник выхода. Еще через пару шагов справа обнаружилось ответвление – узкое, кривое и темное, кажется, тоже оканчивающееся тупиком.
– Здесь мы и подождем, – сообщил Целитель. Ткнув рукой в тупичок, добавил: – За этой стеной и находится Межкабак. Время от времени будем выглядывать наружу, – взмах в сторону арки, выводящей на улицу, – и смотреть, нет ли твоей Нори.
Без лишних слов, выглянув наружу, я увидел такую же грязную и захламленную улицу, как и все остальные в этом Городе. Внимание сразу привлек неяркий свет, лившийся из нескольких окон первых двух этажей справа, шагах в тридцати. Окна даже были застеклены. Массивное каменное крыльцо, явно сооруженное значительно позже самого здания, упиралось в не менее массивную дверь из широких, окованных металлическими полосами досок. Это и есть Межкабак? Занятно. Я повертел головой, заканчивая осмотр. Что слева, что справа, по обе стороны улицы тянулись почти монолитные вереницы обшарпанных зданий, выглядевших стопроцентно заброшенными, по крайней мере, больше ни в одном из окон, кроме Межкабака, не светилось ни единого огонька. Из замены мне было известно, что населяющие оба района портовики и охотники постоянно враждовали между собой, бить друг другу морды было для них любимым развлечением после охоты. Подобные сентенции наверняка исходили от самих заправил этого Города, координатора Шефира и осевых, политика «разделяй и властвуй» была самым верным способом для многих тиранов управлять своими подданными. Поэтому, скорее всего, заселение зданий вокруг Межкабака было запрещено, чтобы оградить последний от разных опасных случайностей. Межкабак служил шелтянам центром перемирия. Здесь драки запрещались, а виновные в оных сурово наказывались… Меня это устраивало. Чем меньше недоброжелательных глаз вокруг, тем лучше.
Не прошло и минуты, как недалеко от Межкабака показалась широкоплечая фигура в плаще и широкополом соро. Явно не Нори. Я юркнул в укрытие. Глухой скрип и звук хлопнувшей двери – посетитель вошел внутрь. К этому времени начало темнеть. В воздухе медленно разливался вечерний холод, с улицы и из мрачных углов схоронившего нас тупика сильнее потянуло сыростью. Поежившись, я сунул руки в карманы и подошел к Целителю, расслабленно присевшему на корточках возле стены. Его самообладанию можно было позавидовать, этот мирок был ему почти домом, и знание обстановки значительно экономило ему нервы. В отличие от меня.
– Надеюсь, нам повезет.
– Надейся, надейся, – беззлобно проворчал Целитель. – Тебе надежда нужна больше, чем мне. – Немного помолчав, добавил: – Еще не поздно убраться отсюда…
– Не каркай. Заберем Нори и сразу уйдем.
– Угу. Твое бы упрямство да на благие цели.
– Что ты имеешь в виду?
Он лишь пожал плечами в ответ. Я знал, что он сердится. По его мнению, я делал огромную глупость, предприняв эту вылазку. Может быть, он и прав. Сейчас я сам не был ни в чем уверен.
– А что такое эта Ферма, Целитель, к которой нас отправил Нкот?
– Ферма? Артефакт. Древнее строение, которое торчит за Городом с незапамятных времен и пользуется среди шелтян дурной славой. Люди частенько исчезали бесследно, лишь ступив на территорию Фермы. Полагают, что это происходит из-за того, что когда-то сие сооружение принадлежало чужим-хкаси, таинственно исчезнувшим несколько столетий назад. Этих существ до сих пор считают самыми сильными магами, когда-либо обитавшими в нашей Вселенной. Ну и предполагается, что их вещи сохранили часть их могущества, о чем свидетельствует хотя бы то, что время на них никак не влияет… Ну а на мой взгляд, хкаси были просто талантливыми технарями…
Опять маги. Это понятие меня заинтриговало.
– А на самом деле страхи шелтян насчет Фермы обоснованны?
– Частично. Люди действительно исчезали, но неизвестно, была ли виновата в этом именно Ферма. Доверься моему мнению, нам это не грозит. Я жил как-то в этом артефакте не меньше десяти дней и, как видишь, до сих пор жив и здоров.
– Ты – чужой. Может, на тебя это не подействовало.
– Подействовало, не подействовало, – проворчал Целитель. – Я тебе гарантирую, Никс, что ничего с тобой не случится, если я буду рядом. А стены Фермы и в самом деле надежно защитят от ментального сканирования.
Я снова услышал, как хлопнула дверь. Еще и еще. Послышались голоса и быстро смолкли, удаляясь. По сравнению с пустотой пройденных улиц здесь было довольно-таки людно. При мысли о том, что любой самый занюханный шелтянин может сейчас преспокойно сидеть в тепле и безопасности Межкабака, этом центре перемирия для обоих районов, наслаждаясь уютом и выпивкой, а мы должны торчать в этой темной, грязной, холодной каменной кишке и мерзнуть, я вполголоса выругался. С каким наслаждением я бы сейчас смыл с тела двухдневную грязь, перекусил и выспался по-человечески. Устал я от этих приключений. Жутко устал. Хотелось закрыть глаза и послать все ко Злу…
Я стиснул зубы. Не раскисай, парень. Время расслабиться еще не наступило. Держись… Перекусить бы чего… Кишка кишке марш играет… Выглянул из укрытия. Никого. Где же Нори? Эх, было бы намного проще, если бы она назначила точное время встречи. А так… ждать неизвестно чего. От такого ожидания чувствуешь себя последним олухом.
– Поосторожней высовывайся, – предостерег Целитель, заметив, что я слишком долго стою под аркой. – Можешь засветиться.
Я не ответил. Постоял еще минуту, угрюмо разглядывая улицу, потом вернулся в тень.
Продолжало темнеть.
– Может, рискнуть и заглянуть в Межкабак? – безнадежно предложил я. – Возможно, она там и…
– Ты спятил, – убежденно заявил коротышка. – Жить надоело? Даже если она там, она будет круглой идиоткой, если не выглянет наружу и не постоит пару минут на крыльце. В таком случае незачем о ней и беспокоиться. Или идиотки в твоем вкусе?
– Утешил, нечего сказать, – съязвил я. – Ладно, может, поговорим о магах? Ты не успел объяснить, что ты под этим подразумеваешь.
– Ты просто плохо слушал. Я же сказал, что маг – это существо, способное управлять силой своего мозга различными видами энергии.
– Забавно, – я хмыкнул. – С этой точки зрения как мобрист под мага подхожу и я.
– Как кто?
– Мобрист. Помнишь, я говорил тебе об искусстве, позволившем мне выиграть дуэль с Бигманом? Мы называем его искусство Мобра, а кое-кто и искусством малой магии, и культивируется оно только на Нове-2. Сводится оно примерно к следующему: мобрист выстраивает определенную последовательность постепенно трансформирующихся зрительных образов на нужную ему тему, а потом заставляет тело усвоить их на физиологическом уровне. Когда это происходит, достаточно вызвать первый образ всей цепочки – Ключ, и тело тут же начинает преобразовывать себя согласно этой цепочке. Под непосредственным руководством мозга, конечно. Получается, что силой своего мозга мобрист управляет…
– Лишь своей внутренней энергией, – перебил Целитель. – Только одним видом. Это совсем не то, Никс. Хотя и интересно.
– Ладно, ладно, не буду спорить. А какую роль во всем этом играет Клинок Нкота? Никогда в жизни не видел ничего подобного. Едва он попал мне на глаза, как я сразу захотел произнести про себя с большой буквы: «Клинок!» – и получить у Нкота благословение, словно я был монахом, а он пастырем.
– Трепло ты, а не монах, – транс усмехнулся. – Клинок для Нкота – что-то вроде твоего первого образа в цепочке, Ключа. Лешук черпает из него энергию, концентрирует ее, управляет.
– Позволь уточнить: Ключа к чему?
