дальше за тем холмом, за тем деревом, за той рекой?

Во время их похода они наткнулись на нечто такое, что в сильнейшей мере пробудило его любопытство. Похожее на поток воды. Это было на самом деле из камня, почти из такого же камня, на каком он теперь лежал у ручья. Как и этот поток, каменный ручей пересекал равнину и поднимался куда-то к холмам. Поверхность его была приятной и ровной, но кое-где сквозь гладкие камни сыпался песок и высокими перьями зелени росла трава.

Джонни пробежался по этому странному ручью. Он находил странное наслаждение в своей способности так быстро бегать по этому гладкому месту. Ноги не цеплялись за камень или за корни, что всегда попадались в других местах. На языке жестов (ни он сам, ни подобные ему не могли бы говорить на странных звуках речи Народа) он попытался было задать вопрос про эту странную реку из камня. В тот день они были вместе с Трушем – сыном Йаа, которая когда-то пришла на помощь Рути.

К искреннему удивлению Джонни, Труш повернулся в сторону и намеренно быстро стал уходить от каменного ручья. Он отказался отвечать на все вопросы Джонни и вел себя так, точно говорить или видеть каменную реку неприлично. Его неудовольствия было достаточно, чтобы утихомирить любопытство мальчика. Он нехотя последовал тогда за Трушем в клан, но неудовлетворенное чувство любознательности с тех пор ни разу не давало ему покоя. Он хотел знать еще!

Общение с Народом натренировало его ориентировку на местности, он был уверен, что каменная река недалеко уходит в горы и там обрывается. Теперь он здесь, рядом с рекой и с тем интересным и непознанным, что лежит перед ним! Как только он сумеет убедить Мабу и Джорджи выйти из воды и потом проводить их вместе с маленькими обратно в клан, он собирался заняться некоторыми исследованиями. В одиночку.

Тем не менее, если он не хочет, чтобы любопытные брат и сестра заинтересовались его намерениями, следует вести себя крайне осторожно. Джонни пожал плечами. Он понимал, что он старается быть таким же осторожным и разумным в своих поступках, как сам Боак, но близнецы предпринимали все сгоряча, даже не думая о том, что они делают. И, кроме того, им обоим не хватало его собственного умения заранее чувствовать опасность, они не могли пользоваться контролем над чужими умами, которым он владел с рождения. Он мог заставить Народ и себе подобных делать необходимые ему вещи. Они – не могли.

Правда, с Народом ему это тоже плохо удавалось. Их разум слишком отличался от его разума. Ему никогда не удавалось полностью подчинить их себе или приказать что-то так, как он это сделал тогда с Большими во время своего побега с космического корабля. Возможно (он много раз потом обсуждал это с Рути) это потому, что Большими использовалось устройство-контролер, и, таким образом, они сами подчинялись тем же законам. Но ни один из близнецов не обладал подобной властью. Рути объяснила ему, когда он подрос (как раз перед своей смертью она заставила его обещать, что он будет заботиться о них), что отец близнецов был полностью под контролем Больших. Она полагала, что именно это дает им особенность легко поддаваться чужому влиянию.

Рути заставила Джонни пообещать, что он никогда не станет применять эту власть над близнецами, никогда не будет контролировать Мабу и Джорджи, не будет приказывать их разуму. Делать так – значило поступать очень плохо. Она так дрожала, когда говорила о контроле разума, так просила его, что он без колебаний обещал ей. Правда, много раз, когда непослушание детей ставило под угрозу их собственную жизнь, а иногда и безопасность клана – много раз оно заставило его пожалеть о данном слове – ведь он мог бы так просто заставить их вести себя нормально!

Итак, ему приходилось пользоваться другими методами для того, чтобы следить за ними. Но тем больше они сопротивлялись его указаниям. Джонни завозился на нагретом солнцем камне, стало слишком жарко тут лежать. Он сел и крикнул:

– Вы, двое, пора вылезать из воды!

Маба рассмеялась и отпрыгнула назад так, чтобы струи воды падали на ее длинное, худенькое, смуглое тело. Джорджи барахтался в воде, взбивая пузыри и скорчив рожицу.

– Вытащи нас отсюда! – пробулькал он в ответ.

Тем не менее, если они и не принимали во внимание команды Джонни, то ничего не оставалось, как подчиниться Хуф и Уге. Хуф шагнул в воду сзади Джорджи, вытянул руки и схватил его. Тот начал было верещать и брыкаться. Хуф, спокойно ступая по мокрым камням, вынес мальчика на берег и положил рядом с его юбочкой, лежащей на траве. Уга тоже на секунду исчезла в падающих струях водопада и вылезла оттуда с Мабой. Она не держала ее на руках, а вела, взяв за длинные пряди волос, которые намотала себе на руку.

– Джонни! – крикнула Маба, как только они вышли на открытое место. – Пусть она отпустит волосы, мне больно!

– Делай то, что тебе говорят, – удовлетворенно глядя на эту сцену, сказал Джонни, – и тебе не будет больно. Пора возвращаться, и ты знаешь об этом.

Правда, она могла и не знать. Ни у одного из них не было чувства времени, которое медленно и неуклонно вело Народ через дни и дожди: время есть, спать, дрожать, делать гнезда на ночь, время следить за маленькими…

Народ пользовался некоторыми орудиями. Они плели сетки, которыми пользовались, чтобы носить с собой запас фруктов и корешков, которые ели. У каждого было и еще кое-что весьма ценное. Именно за этим и потянулся теперь Джонни. Это делалось очень тщательно из специальных веток или камней. Один конец загибался крючком, чтобы притягивать высокие ветки деревьев, где росли вкусные плоды. Второй конец основательно заострялся о камни, так, чтобы помогать выкапывать из земли вкусные корни и жуков. Иногда это же служило оружием. Однажды такой штукой Боак убил птицу вур. Правда, потом он выкинул это приспособление прочь, так как орудие убийства нельзя использовать снова.

У Народа были свои средства защиты: огромная сила их мускулистых рук, покрытых мехом, их когти и клыки – все это делало их грозными противниками. Только птицы вур, которые нападали с воздуха, и смеа – рептилия-ящерица, бегающая быстро и подкрадывающаяся незаметно, были их противниками и представляли реальную опасность. Кроме того, конечно, были еще и Красноголовые. Джонни видел их только раз, но то, что он увидел, заставляло его дрожать и до сих пор при одном воспоминании. Они выглядели как высокие деревья с огромными пламенными шарами вместо цветов – на каждой ветке висел такой большой красный шар. Днем они пускали корни в землю и росли. С закатом их жизнь менялась. Ноги, которые были также и корнями, вытягивались из земли, и они часами бродили в поисках жертвы – любой жизни, которую можно взять схватить руками.

Из нижней части своих красных шаров они выбрасывали много легкой желтой пудры, ее легкие волны были похожи на дымку в закатном воздухе. Тот, кто вдыхал запах этой пудры, быстро терял сознание, и тогда Красноголовые собирались возле упавшего тела, опутывали его корнями и ветками, которые были способны быстро высасывать все соки из поверженного. Как только эта гнусная трапеза заканчивалась, останки выбрасывались к корням, как будто вид этих костей помогал им не голодать еще дольше.

У Народа не было никакого средства для защиты от Красноголовых. Они просто старались не попадаться им на глаза. К счастью, у тех окраска была такая, что их было видно издалека. Они были самыми страшными врагами, которые искали все живое, оказавшись на незнакомой территории.

Джонни смотрел на Мабу и Джорджи, которые стали вытираться пучками травы, потом натянули свои юбочки. Рути научила их сплетать более тонкие волокна, которые Народ не употреблял для своих сеток. Когда становилось холодно, все трое носили то, что она для них сделала, – такую же сетку из волокон, но более плотную, куда Рути вплела толстым слоем перья птицы вур.

Джонни соскользнул со своего камня и в три прыжка пересек ручей, перескакивая с камня на камень.

Младшие уже подошли с деловым видом к тому месту в лесу, где был их временный лагерь. Оба несли полные сетки. Они провели утро с большой пользой, не плескаясь просто так в ручье.

– Ты заставил их вытащить нас из воды! – крикнула Маба, зло приподняв верхнюю губу. – Ты думаешь, что они разумнее, чем мы!

Близнецы походили друг на друга, их волосы были светлыми, почти белыми на макушке, где их выжгли солнечные лучи, а лица были схожи до мельчайших черточек. Джонни никогда не удавалось найти и следа облика Рути в этих созданиях. Но Рути всегда уверяла, что сам Джонни полностью похож на отца. Он часто желал, чтобы хоть Маба была похожа на Рути, напомнила бы ее темными волосами и лицом. Теперь он уже