– Ты сам знаешь!

Хайн брызгал слюной от злости. Ян тепло улыбнулся ему и подмигнул.

– Нет, Хайн! Ничего я не знаю, – сказал он невинным тоном.

– Прекрасно знаешь! Тебя судили и признали виновным! Немедленно иди со мной!

Он поднял пистолет. Ян постарался не замечать побелевших пальцев на рукоятке.

– О каком суде ты говоришь? – Он повернулся к Хайну спиной и обратился к толпе: – Здесь кто-нибудь знает о суде?

Некоторые замотали головами – нет, мол, – и все теперь слушали очень внимательно. Ян повернулся и снова поднес мегафон к губам Хайна, следя за пистолетом – готовый ударить, как только тот попытается нажать на спуск, – и надеясь, что Хайн успеет разоблачить и себя, и старейшин, прежде чем вздумает стрелять. Хайн начал было что-то кричать, но его заглушил другой голос:

– Хватит, Хайн! Убери пистолет и слезай с машины!

Это была Градиль. Она стояла в дверях купола с микрофоном в руке, а динамики там были гораздо мощнее танкового мегафона. Иначе и быть не могло: ни у кого больше из глав семей не хватило бы ни ума, чтобы понять, что Хайн разоблачает их игру, ни находчивости, чтобы отреагировать так быстро.

Хайн сник, словно проткнутый воздушный шар; даже краска с лица сошла. Он неуклюже затолкал пистолет в кобуру, и Ян не стал его задерживать, прекрасно понимая, что нечаянной помощи со стороны Хайна больше не будет. Теперь придется иметь дело с Градиль, а это всегда было трудно.

– Градиль, о каком суде он говорил? Что, значит, меня судили и признали виновным? Что он имел в виду?

Голос его, усиленный мегафоном, летел к ней через головы безмолвной, затаившей дыхание толпы. Так же вернулся и ее ответ:

– Он ничего не имел в виду. Он болен. У него жар, рука воспалилась. Доктор уже идет сюда.

– Это хорошо. Бедный Хайн. Так, значит, никакого суда не было – и я ни в чем не виновен?

Она ответила не сразу, Ян даже отсюда видел, что она хочет его смерти – как никогда еще ничего не хотела за всю свою долгую жизнь. Он стоял, не шевелясь, как каменный, дожидаясь ее ответа. И ответ наконец прозвучал:

– Нет… никакого суда не было. – Видно было, как трудно дались ей эти слова.

– Вот и прекрасно. Ты права: раз никакого суда не было и ни в каких преступлениях меня не обвиняют – Хайн на самом деле болен.

Теперь, когда он сказал это при всех, Градиль была у него в руках. Надо действовать дальше.

– Ну ладно. Вы все слышали, что сказала Градиль. Давайте приниматься за работу. Второй рейс должен начаться как можно скорее…

– Нет! – зазвенел ее голос, усиленный динамиками. – Предупреждаю тебя, Ян Кулозик, ты слишком далеко зашел. Ты будешь молчать и подчиняться. Никакого рейса за зерном не будет, это решено. Ты будешь…

– Нет, старуха! Я не буду! Во имя всех нас было решено, что мы должны вернуться за зерном. И мы вернемся!

– Я тебе приказала!

Градиль разъярилась не меньше, чем Ян. Их голоса гремели над толпой, словно перебранка богов. Теперь уже не было смысла апеллировать к закону и логике, бесполезно было пытаться привлечь зрителей на свою сторону. Убеждать не время, сейчас можно только приказывать. Ян нагнулся, достал из башни снятый кабель и взмахнул им, чтобы она видела.

– Я твоих приказов не признаю! Ни один тягач, ни один танк, кроме этого, не будет работать до тех пор, пока я этого не позволю. Ясно? Мы едем за зерном, и ты нас не остановишь!

– Хватайте его, он сумасшедший! Убейте его, я приказываю!..

Несколько человек неохотно двинулись вперед – но тотчас отшатнулись, когда Ян нырнул в люк и плазменная пушка шевельнулась. Раструб орудийного ствола поднялся кверху – и ожил, с грохотом выбросив в небо ревущий столб пламени. В толпе закричали, завизжали…

Горячая вспышка плазмы оказалась громче и убедительнее любых слов, какие мог бы сказать Ян. Градиль, скрючив пальцы, словно хотела схватить, подалась было вперед – но отвернулась и бросилась в купол. На пути у нее оказался Хайн – она оттолкнула его в сторону и исчезла за дверью. Ян отключил пушку; яростный рев затих.

– Этот бой ты выиграл. – В голосе Гизо не было победного торжества. – Однако теперь берегись. Ни на секунду глаз с нее не спускай. Вдвоем вам на этой планете не поместиться!

– Я хочу не воевать с ней, а заставить измениться…

– Любая такая перемена – поражение для нее. Не забывай об этом никогда. Но отступать тебе уже поздно, только вперед.

Ян ощутил вдруг неимоверную усталость.

– Ладно, – сказал он. – Давай пока разгружать зерно. Надо занять людей, чтобы им некогда было думать.

– Гизо! – раздался голос рядом. – Гизо, это я! – Тоненький мальчик лет двенадцати забрался по лесенке танка до половины. – Старый Ледон зовет. Велел, чтобы ты шел сразу, без задержки. Говорит, это очень важно…

– Глава моей семьи, – объяснил Гизо.

– Начинается! – Ян понял, что будет дальше. – Узнай, что ему нужно. Но чего бы он от тебя ни потребовал – сразу вернись и дай мне знать, ладно? Он, наверно, знает, что ты со мной, потому и зовет.

Гизо спрыгнул вниз и пошел за мальчиком – а на его месте тут же появился Эйно.

– Я за кабелем пришел. Сначала придется отцепить семейные вагоны…

– Нет. – Ян сказал это, не задумавшись, рефлекторно. Эти кабели, эти неподвижные машины – единственное его оружие. Он чувствовал, что против него уже работают, и сдавать это оружие ни за что не собирался. – Давай подождем. Передай всем, что мы встречаемся здесь… ну, скажем, через три часа. Чтобы обсудить план разгрузки.

– Ну, как скажешь.

Ожидание тянулось очень медленно, и Яну было очень одиноко. Через передний смотровой люк он видел, как двигаются вокруг люди – как обычно. Но для него этот день был совсем не обычным. Он застал старейшин врасплох и одержал победу. Но надолго ли? Сумеет ли он удержать ее? Гадать было бессмысленно. Можно было лишь постараться справиться со своим нетерпением – сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.

– Плохо дело, – пробурчал Гизо, соскальзывая в люк.

– Ты о чем?

– Старый Ледон запретил мне ехать во второй рейс. Вот так-то.

– Но он же тебя не остановит, верно?

– Меня-то, конечно, не остановит, не обо мне речь. Я знаю, почему пошел с тобой и что все это значит. Я даже отвечать ему не стал; просто повернулся и пошел. Но много ли таких, кто сделает то же самое? Как раз сейчас главы семей вызывают всех техников и механиков. По одному. Им прикажут, они подчинятся, – и будет у нас с тобой революция на двоих. И никуда не денешься.

– Подожди, еще не вечер. Оставайся здесь и сиди на этих кабелях. Запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы пропали.

– А если кто-нибудь попробует их забрать? Кто-нибудь из наших же?

– Не отдавай. Даже если…

– Если придется драться? Убивать их?

– Ну нет, так далеко заходить нельзя.

– Почему же? – Гизо был необыкновенно серьезен. – Цель оправдывает средства.

– Нет. Не оправдывает. Сделай все, что сможешь, – но без вреда для других.

Люк с лязгом захлопнулся; Ян услышал, как Гизо задраивает его изнутри. Спрыгнув с лесенки танка, он спокойно и уверенно пошел в сторону купола. Толпа большей частью разбрелась, но людей вокруг было еще довольно много. Они смотрели на него с любопытством – и отворачивались, когда он пытался заглянуть