Армун сидела позади охотников, спящий ребенок удобно висел в кожаной сумке у нее на спине. Когда Керрик поднялся, чтобы говорить, и все разговоры стихли, она закрыла лицо руками, чтобы другие не видели ее гордой улыбки. Освещенный пламенем костра, он казался таким прямым и сильным, его длинные волосы были перевязаны лентой из харадиса, а борода спускалась на грудь. Когда все замолчали, он повернулся так, чтобы все могли слышать его.
– Вчера мы убивали мургу, а сегодня хоронили их, поэтому вы все знаете, как много их погибло во время атаки. Мы убили огромное количество, и только немногие оставшиеся в живых бежали от нас. Теперь они не скоро вернутся обратно.
После его слов из темноты раздались одобрительные крики, а когда он перевел их на саску, загремели барабаны, сделанные из тыкв. Керрик подождал, пока все стихнет, н продолжал:
– Они вернутся не скоро, но все же вернутся. Вернутся более сильными, с лучшим оружием. Они всегда возвращаются и будут приходить снова и снова, и не успокоятся, пока все мы не умрем. Это правда, и мы должны всегда помнить об этом. Об этом и о тех, кто уже погибли.
Мрачную тишину нарушил Херилак, и в голосе его звучала горечь:
– Это действительно так. Керрик знает об этом, потому что его саммад была первой уничтожена мургу. Он один выжил, был захвачен мургу в плен и научился говорить с ними. Он знает их обычаи, и поэтому вы должны слушать, когда он говорит о мургу. Вы должны слушать меня и сидящего здесь Ортнара, ибо мы одни уцелели из нашей саммад. Все охотники, все женщины, все дети и все мастодонты были убиты мургу.
Слушатели горько застонали при этих словах, а Саноне взглянул на мастодонта, возвышающегося над ним, и зашептал слова мольбы к памяти этого огромного животного, одновременно слушая перевод Керрика.
– Нет места, куда бы мы могли уйти от них, где они не сумели бы нас найти, – сказал Керрик. – Саммад, сидящие здесь, сражались с ними на берегу великого океана, на равнине утиноклювых и наконец в этой долине, перевалив через высокие горы перед этим. Сейчас пришло время прервать наше бегство. Теперь мы знаем, что они всегда найдут нас, и поэтому я скажу вам, что нужно делать.
Керрик сделал паузу, чтобы набрать воздуха, обвел взглядом ожидающие лица и продолжил:
– Мы должны перенести войну к ним, прийти в их город – и уничтожить его.
Послышались недоверчивые возгласы и одобрительные крики. Саску вопросительно смотрели на него, и Керрик перевел им свои слова. Затем все голоса перекрыл голос Хар-Хавола, и охотники замолчали, готовые выслушать его.
– Как мы можем это сделать? Как можно сражаться с этими вооруженными мургу? И уничтожить целый город? Я не понимаю этого.
– Тогда послушайте, – сказал Керрик. – Вот. что нужно сделать. Херилак знает все пути к городу Альпесак: однажды он водил туда своих охотников, убил несколько мурту и вернулся живым. Он может сделать это еще раз. Только теперь он поведет не горстку охотников, а всех, кого мы соберем. Он тайком проведет их сквозь джунгли, и мургу не найдут их, как бы ни искали.
Он приведет охотников в Альпесак, а я скажу им про способ, как уничтожить этот город и всех живущих в нем. Сейчас я расскажу вам, как это можно сделать. – Он повернулся к мавдуктос и перевел им все это, чтобы они тоже знали, о чем вдет речь.
Воцарилась полная тищина, никто из слушателей не шевелился. Все глаза следили за ним, когда он шагнул вперед. Где-то в стороне закричал ребенок, но его тут же заставили замолчать. Один шаг, и вот уже Керрик у огня. Схватив суховатую ветку, он сунул ее в пламя и постучал по головешкам, так что в воздух взвился сноп искр. Затем он вытащил ее из костра, пылавшую и потрескивающую, и поднял высоко над головой.
– Вот что мы сделаем – принесем огонь в их город деревьев, туда, где его никогда не было. Мургу не пользуются огнем и не знают о его разрушительном действии. Что ж, мы покажем им его. Мы пустим огонь в Альпесак, разрушим его до основания сожжем всех мургу и не оставим там ничего, кроме угля!
Последнее его слово утонуло в диком восторженном реве.
Херилак встал рядом с ним, тоже держа зажженную ветвь и что-то крича, но голоса его не было слышно из-за криков охотников. Остальные саммадары сделали то же самое, пока Керрик переводил для мандуктос. Поняв, в чем дело, Саноне подождал, пока стихнет шум, и подошел к огню. Выхватив из него пылающую головню, он поднял ее над головой.
– Кадайр создал для нас эту долину в привел нас сюда, когда вокруг была темнота. Затем он создал звезды, чтобы небо не было пустым, и луну, чтобы она освещала нам путь. Но вокруг было слишком темно, чтобы могли расти растения, и тогда он поместил на небе солнце. Так был создан мир. Мы живем в этой долине, ибо мы дети Кадайра. – Он медленно обвел взглядом аудиторию, глубоко вздохнул и громко произнес одно единственное слово: – Карогнис!
Женщины саску закрыли свои лица, а мужчины громко застонали, как от боли. Тану с интересом смотрели на них, хотя и не поняли слов. Говоря, Саноне расхаживал возле костра, голос его был громок и требователен.
– Карогнис скрывался в этих существах, называемых мургу, и они были разбиты, а те, что не умерли – бежали. Но это еще не все. Пока они живы, живет Карогнис, и значит, мы не можем чувствовать себя в безопасности. Потому-то Кадайр и пришел к нам в этом новорожденном мастодонте, чтобы показать путь к победе над Карогнисом. Люди мастодонтов будут нападать и убивать мургу. – Он вдруг остановился, схватил другую горящую ветку и закрутил ее над головой. – Мы пойдем с вами, и Карогаис будет уничтожен! Мы будем сражаться рядом с вами, и убийц святых животных поглотит пламя.
Его жесты были вполне ясны, и слушатели разразились одобрителишм ревем. Будущее было предрешено. Каждому хотелось висказаться, и было много криков, которые постепепо стихали, когда Херилак потребовал ташины.
– Хватит! Мы знаем, чего хотим, но я хочу услышать от Керрика, как это будет сделано. Я знаю, что он много думал об этом. Пусть говорит.
– Я скажу вам, как это будет сделано, – сказал Керрик. – Когда на горных перевалах растает снег, мы всеми саммад снова пойдем в горы. Скорее всего, на той стороне сразу же заметят мургу, и поэтому они должны видеть движущиеся вместе с женщинами и детьми саммад, а не вооруженную армию тану. Нужно их обмануть. Идя на запад, мы будем встречаться с другими саммад, разделяться и соединяться вновь, путая свои следы. Для мургу все мы выглядим одинаково. Поэтому они наверняка потеряют наш след. Только после этого мы выйдем на берег океана. Мы будем охотиться и ловить рыбу, как делали это раньше, когда убили мургу, пришедших убить нас. Они заметят это, задумаются и решат, что это очередная ловушка.
Керрик потратил много времени, пытаясь представить себя иа месте ийлан и думать, как думают они. Как думала Вайнти, которая – он не сомневался в этом – пока жива, будет возглавлять фарги. Она могла, конечно, заподозрить ловушку и попытаться обратить ее против тану. Было много вариантов ее поведения, но Керрика это не беспокоило. Саммад не будет там, когда она ударит.
– Для нас не важно, что об этом думают мургу, – сказал он. – Саммад уйдут с берета прежде, чем враг успеет его достичь... Они простоят там столько, сколько нужно для заготовки запасов на зиму. Это будет легко, ведь там будет много охотников и мало едоков. Когда мы повернем обратно и пройдем через холмы, мы разделимся и саммад уйдут в горы, к снегам безопасности.
– А охотники пойдут на юг. И быстро. Мы понесен с собой кое-какие запасы, а остальное придется добывать охотой. Херилак знает дорогу через холмы, потому что дважды проходил по ним. Мы пойдем, как могут ходить по лесу только охотники, и, может быть, нас не заметят. Однако у мургу много глаз, и трудно надеяться скрыться от них. Но это не важно – они не смогут остановить нас. У них всего несколько охотников знают лес, а у нас множество. Если они найдут нас, то умрут. Исчезнув в лесах, мы будем ждать, когда придет время, а перед зимними дождями, когда подуют сухие ветры, ударим по ним, сожжем город и уничтожим его жителей. Вот как мы достигнем своей цели.
Решение было принято, и если кто-то с ним не согласен, он молчал и ничего не говорил. Все выступавшие поддерживали его – им хотелось сразиться с врагом на его земле.
Когда костер погас и разговоры стихли, собрание закончилось и все разошлись по своим палаткам
