– Это ничего не значит. Ты – устозоу, поэтому не можешь говорить правильно. Это нужно произносить так: Экерик.

Вайнти не могла понять, что именно этот единственный звук означал его имя. Она слегка изменила его, и теперь в целом это означало: медлительный, глупый. Но Керрика это мало заботило.

– Экерик, – сказал он, затем повторил, – медленный, глупый.

– Это почти так же, как говорить с фарги, – заметила Вайнти. – Но ты видишь, как нечетко он произносит: «медленный, глупый»?

– Он не может лучше, – объяснила Энги. – У него нет хвоста, и он не может правильно выполнить все движения. Но все же он старается воспроизводить их.

– Скоро мне понадобится это существо. Урукето привез из Инегбана Зхекак, которая работает с Ваналпи. Она тщеславна и толста, но она лучший ученый ум Энтобана, и останется здесь до тех пор, пока мы нуждаемся в ее помощи. Я хочу ублажать ее всеми способами и надеюсь, что устозоу привлечет ее внимание. Зрелище говорящего устозоу должно иметь успех.

Когда она повернулась к нему, Керрик выражал только почтительное внимание. В отличие от ийлан, у которых что на уме, то и на языке, он умел лгать. Вайнти оглядела его с ног до головы.

– Он выглядит грязным. Нужно его помыть.

– Он моется ежедневно. Это его естественный цвет.

– Отвратительно. Так же, как его пенис. Нельзя ли заставить убрать его в сумку.

– У него нет сумки.

– Значит нужно сделать и прикрепить ему. Такого же цвета, как его плоть, чтобы не было заметно. А почему его череп поцарапан?

– Мех ежедневно убирается. Это твой приказ.

– Действительно, мой, но я не приказывала делать это таким способом. Поговори с Ваналпи, пусть найдет другой способ убирать его. И сделай это немедленно.

Керрик выражал покорную благодарность и смирение, пока они не ушли. Однако не успела Сталлан опечатать дверь, как он позволил себе выпрямиться и громко рассмеяться. Это был суровый мир, но в свои девять лет он отлично овладел искусством выживания в нем.

Ваналпи пришла в тот же день в сопровождении Сталлан и обычной свиты своих помощников и нетерпеливых фарги.

Их было слишком много для такого маленького помещения, и Ваналпи приказала всем, кроме первого помощника, ждать снаружи. Помощник положила узлы и контейнеры на пол, а Ваналпи тем временем ходила вокруг Керрика, разглядывая его вблизи.

– Я никогда не видела таких существ вблизи и живыми, – сказала она, – но мне приходилось анатомировать их.

Говоря это, она находилась за спиной Керрика, поэтому он не все слышал. В переводе с ийланского это звучало примерно так: резать-мертвое-тело-отдельно-изучать.

– Скажи, Сталлан, он действительно говорит?

– Это животное. – Сталлан не разделяла общего интереса и хотела его смерти.

– Говори! – приказала Ваналпи.

– О чем ты хочешь поговорить со мной?

– Великолепно! – воскликнула Ваналпи. – Чем вы пользуетесь для удаления меха?

– Струной-ножом.

– Очень плохо. Эти штуки годятся только для резки мяса. Принеси унутака, – приказала она помощнице.

Коричневое, слизнеподобное существо вытряхнули из контейнера на ладонь Ваналпи.

– Я использую это для подготовки образцов. Он переваривает мех, но не портит кожу. Правда, пока я использовала его на мертвых образцах, а сейчас посмотрим, как он действует на живых.

Сталлан швырнула Керрика на пол и наклонилась над ним, пока Ваналпи сажала унутака ему на голову. Существо медленно поползло по его черепу.

– Очень хорошо, – объявила Ваналпи. – Плоть не повреждена, а мех удален. Теперь другая проблема – ему обязательно нужна сумка. У меня есть выделанная шкура, почти точно подходящая по цвету. Остается примерить ему по месту и окончательно отделать. Я пущу по ее краю повязки, и она прилипнет к коже. Ну, хорошо, а сейчас встань сюда.

Керрик едва не расплакался от грубого и оскорбительного обращения, но сдержался. Мургу не должны видеть его плачущим. Холодные слизняк еще ползал по его голове. Когда он двинулся обратно, Керрик взглянул на маленькие куски кожи, которые как раз примеряли на него, и забыл о твари, которая медленно ползла по реснице его глаза.

Никогда за всю короткую жизнь он не предполагал, что будет носить сумку, сделанную из хорошо выделанной кожи Исел, девушки, убитой у него на глазах.

– Я долго думала о твоем статусе, – сказала Энги. – И пришла к выводу, что ты нижайший из низших.

– Я – нижайший из низших, – согласился Керрик, стараясь сосредоточиться на ее речи и не обращать внимания на ползающего по его черепу унутака. Шел всего третий день, как тот очищал его тело от волос, и Керрик находил это отвратительным. Он с нетерпением ждал, когда тот кончит, чтобы смыть его липкие следы. Сейчас унутак ползал по его затылку, и мальчик мог вытереть лишенные бровей и ресниц глаза тыльной частью ладони.

– Ты не очень внимателен, – сказала Энги.

– Я стараюсь. Я нижайший из низших.

– Но ты говоришь это не так. Ты никак не научишься произносить это правильно, а сейчас это необходимо. Смотри: я нижайший из низших.

Керрик заметил ее согбенную позу, подогнутый хвост и постарался повторить.

– Уже лучше. Тебе нужно побольше практиковаться, потому что скоро ты будешь в обществе тех, кто правит здесь, а они не потерпят искажения языка.

– Откуда ты знаешь, что я нижайший из низших? – спросил Керрик.

– Вайнти – Эйстаи и правит здесь, в Альпесаке. Она выше всех. Под ней, но бесконечно выше тебя и меня, находятся Сталлан, Ваналпи и другие, которые приказывают в городе. У них есть свои помощники и, конечно, фарги, которые во всем прислуживают им. Хотя сейчас ты говоришь лучше, чем многие фарги, ты должен быть ниже их, поскольку они ийланы, а ты только устозоу, говорящий, но все же животное.

Керрика нисколько не заинтересовала структура их сложных общественных отношений, рангов и привилегий. Сейчас его занимало новое, никогда прежде не слышанное слово.

– Что такое фарги?

– Они... ну просто фарги.

Едва сказав это, Энги осознала пустоту такого утверждения. Долгое время она сидела неподвижно, пытаясь достичь ясности. Это было трудно. Энги никогда не задумывалась над этим. Она просто принимала факт их существования.

Поскольку Энги готовила устозоу к выступлениям перед высшими, она решила объяснить ему все с самого начала.

– Когда молодые покидают берег рождения, они уходят в море. Много лет они живут в океане, растут и взрослеют. Это счастливое время, потому что рыбы много, а опасностей мало.

Все, кто выходят в океан одновременно, принадлежат к одной эфенбуру. Они эфензеле друг друга и связаны узами, которые сохраняются на всю жизнь. Постепенно они взрослеют и покидают океан. Самцов сгоняют в одно место и приводят в город, потому что они слишком глупы, чтобы обеспечивать себя самим. Это очень тяжелое время для каждого, ведь им нужно найти собственную дорогу в жизни. Пищи много, но есть и опасности. Жизнь сосредоточена в городах, и молодежь идет туда. Они слушают и учатся, и те, что