который начинал жизнь с большими надеждами, но однажды обнаружил, что уже состарился. Он неодобрительно вздохнул, когда Флинкс объяснил свое дело.
— Здесь нет данных о рабах, мальчик.
— Я знаю это, сэр, — признался Флинкс, садясь на древний стул; он был сделан из дерева, а не из пластика. — Но деньги переходят не только из рук покупателя в руки продавца, продавец и покупатель еще платят налоги государству. Продажа рабов и в наши дни требует большого количества документов. Я думаю, что в прошлом, скажем, десять лет назад, было так же.
— Не знаю, мальчик, не знаю. Ну, что ж, попробуем. Как тебя зовут и как зовут того, чьей продажей ты интересуешься?
— Меня зовут Флинкс. Имя того, кого я разыскиваю, Филип Линкс, и мне известна точная дата продажи. — Чиновник кивнул, когда Флинкс назвал ему дату.
— Без этого мало что можно сделать, — признал он. Встал и направился к стене за собой. От стены до стены и от пола до потолка она была занята маленькими квадратами. Осмотрев стену, чиновник нажал несколько кнопок. Один из квадратов щелкнул и вытянулся в метровый поднос. На нем оказался единственный тонкий листок темного пластика.
Взяв этот листок, старик вставил его в машину в виде ящика на своем столе. Потом повернулся к левой стене, покрытой серебристо-белым материалом. Тут он остановился, протянув сморщенную руку к приборам управления машиной.
— Мне нужно знать точную причину и иметь разрешение для того, чтобы показать это, мальчик, — заявил он. Флинкс положил солидную взятку в его протянутую руку. Спрятав деньги в карман, рука включила машину.
— Ты, конечно, можешь мне не говорить, — продолжал старик, — и это не мое дело, но почему именно эта сделка?
— Ты прав, это не твое дело. — Старик покорно, но неодобрительно отвернулся от Флинкса. Побуждаемый каким-то извращенным импульсом, Флинкс выпалил: — Это меня тогда продали. Я и есть Филип Линкс.
Слезящиеся глаза скосились на него, но старик ничего не сказал, только медленно кивнул. Понимая, что узнал больше, чем должен был, он включил проектор. На стене появился бесконечный ряд мелких цифр. Старик был опытным работником. Он просматривал цифры и слова, которые мелькали на стене быстрее, чем Флинкс мог из разглядеть. Неожиданно бег цифр остановился, пошел назад и снова остановился.
— Вот оно, — довольно заявил чиновник, с помощью световой стрелки указывая на одну строку. — Налог в двадцать два кредита выплачен в городской бюджет за продажу мальчика, Линкса Филипа. Продажная цена… — Он начал перечислять цифры и факты, которые Флинкс уже знал. Дата продажи, время…
Флинкс улыбнулся, услышав имя покупателя. Значит, матушка Мастифф заплатила налог под вымышленным именем.
— Это все? — спросил он, когда стена потемнела. — Ничего о происхождении партии, откуда прибыли рабы?
— Мне очень жаль, мальчик, — искренне сказал старик. Повернулся и сложил руки на столе. — А чего ты ожидал? В этом отделе только финансовые документы. Но… — Он поколебался, потом продолжил: — Если тебе нужна дополнительная информация, на твоем месте я поискал бы «Аркадию Органикс» в конторах работорговцев. Это фирма, которая продала тебя. У них могут быть собственные архивы. Это не самый большой концерн на Моте, но и не самый маленький. Вот что я бы сделал на твоем месте, мальчик.
— Не хочется, — признался Флинкс. Возвращаться на рынок рабов ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. — Но так как это моя последняя надежда, вероятно, придется. — Встав, он благодарно кивнул старику. — Ты был очень добр ко мне, сэр. — И повернулся, собираясь уходить.
— Минутку, мальчик. — Флинкс повернулся и невольно мигнул, поймав что-то брошенное в него. Это была кредитная карточка с приличной суммой, та самая, которую он дал старику несколько минут назад. Он удивленно посмотрел на старика, который вряд ли еще увидит в своей жизни столько денег. В глазах Флинкса был невысказанный вопрос.
— У меня никогда не было особого честолюбия, и я незнаком с алчностью, — объяснил тот медленно. — К тому же сочувствие не способствует успешной карьере.
— Понимаю, сэр, — сказал Флинкс, с уважением бросив назад карточку. Она ударилась о стол. — Поэтому тебе придется взять себе это.
— Я не беру взяток, — твердо сказал старый чиновник, не обращая внимания на карточку, — у тех, кто несчастнее меня.
— Внешность обманчива, старик, — настаивал Флинкс. Видно было, что он не лжет. — Оставь это себе. — Он повернулся и вышел. Чиновник, слегка растерявшийся и благодарный, смотрел ему вслед.
Ночь Флинкс провел в доме матушки Мастифф, развлекая ее рассказами о своем путешествии на Землю. Он подробно рассказал о своем посещении главного центра Объединенной Церкви на острове Бали, о том, как постепенно узнал, кто его мать, о ее смерти.
Он рассказывал тщательно отредактированную версию, умолчав о своей встрече с дочерью Рашалейлы Нуаман, которая оказалась его сводной сестрой. Не упоминал он и о эйэннском бароне, Рииди ВВ, о Конде Чаллис и о загадочной дочери этого несчастного торговца Махнами, девушке с ангельской внешностью и неуправляемым даром. И что самое важное, он ничего не сказал о своем путешествии на Ульру-Уджурр и своем решении просветить невинных гениев, которыми оказались ульру-уджурриане.
Флинкс не мог сказать, догадалась ли она, что она рассказал не все. С матушкой Мастифф никогда нельзя быть уверенным, просто ли она терпит ложь или верит в нее. Во всяком случае она ничего не говорила, пока он не упомянул, что намерен поискать фирму по торговле рабами, которая его продала.
— Не знаю, мальчик, — сказала она. — Ты думаешь, это разумно?
— А что? Они могут только отказать мне.
— Меня беспокоит твое состояние, Флинкс. Ты уже давно ищешь. И меня тревожит, что ты будешь делать, когда последний след никуда не приведет.
Он не смотрел на нее.
— Посмотрим сначала, что скажет «Аркадия Органикс».
Она постучала по ручке своего мягкого кресла.
— Лучше оставить себе немного надежды. Ты слишком быстро ее истощаешь.
Теперь он удивленно посмотрел на нее.
— Матушка Мастифф, чего ты боишься? Того, что я могу узнать?
— Я не становилась тебе поперек дороги, мальчик, во время этого безумного поиска. Ты это знаешь. Хотя предпочла бы, чтобы ты тратил время на поиски молодой леди, богатой и с хорошей фигурой, и осел бы здесь. — Она наклонилась вперед в кресле. — Просто мне не нравится, что ты так втянулся в эту дикую охоту. Ты ведь сам говорил, что несколько раз едва не погиб. — Флинкс подумал, что она сказала бы, если бы он рассказал ей о своей — и Пипа — встрече с двумя квармами, которых они убили сегодня утром.
— Прости, матушка Мастифф. Похоже, поиск управляет мной, а не наоборот. Я должен узнать. О своей матери я узнал. Допустим… допустим, мой отец еще жив.
— Ну, и что! — гневно воскликнула она. — Что бы это значило? Это изменило бы тебя, мальчик? Отразилось бы на твоей жизни?
Флинкс начал говорить одно, спохватился и решил сказать другое.
— Вот что я тебе скажу, матушка. Если он хороший человек, богатый, я привезу его сюда и, может быть, тогда окончательно осяду.
Она взглянула на него и разразилась громким кашляющим смехом, который, казалось, не стихал, пока совсем не стемнело.
— Ну, хорошо, мальчик, иди, — наконец согласилась она, фыркая и прочищая нос. — Но убедись, что эта горгулья с тобой. — И она указала в дальний угол комнаты, где кричал и рифмовал сам с собой Абаламахаламатандра. — Я не позволю этому чудовищу жить в своем доме и тем более не допущу его в
