всегда могу сказать! — Руки Мормиса подчеркивали каждое его предложение, как стрелка сейсмографа. — Я всегда могу определить, что нужно покупателю. — Он похотливо подмигнул. — Расскажи о своих вкусах, молодой хозяин. «Аркадия» поможет тебе.

— Мне жаль, мистер Мормис, — ответил Флинкс, — но я здесь не для того, чтобы покупать.

— Ага. — Работорговец выглядел огорченным. Он откинулся в кресле и потянул себя за бороду. — Хочешь продать? — неуверенно спросил он, глядя на Аба, который стоял у входа в лифт, продолжая бормотать в рифму.

— Нет, — твердо сказал Флинкс.

Мормис неохотно вздохнул.

— Значит, тебя действительно интересует родословная. Ну, ладно. Чем могу помочь, молодой хозяин? Какая-то неточность? — Эта перспектива, казалось, искренне его расстраивает. — Мне больно думать, что мы могли допустить ошибку. Наш товар не самый дорогой, — тоном заговорщика добавил он, — но у нас есть огромное преимущество: мы ведем торговлю честно.

— Успокойся, — сказал Флинкс работорговцу. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Мне нужны некоторые сведения. Относительно мальчика по имени Филип Линкс, который был вашей фирмой продан женщине по имени, — он улыбнулся, — это не ее подлинное имя, но не имеет значения. Имя мальчика правильное. Во время продажи он был в возрасте четырех-пяти лет.

Мормис развел руки.

— Конечно, я скажу тебе все, что знаю. Мы сохраняем данные о всех сделках. — Какой он гладкий, какой вежливый, подумал Флинкс. — Но вначале, молодой хозяин, ты должен доказать, что имеешь право на получение этих сведений. Понимаешь, у рабов тоже есть право на скрытность. Мы уважаем права не только покупателей, но и тех, кого продаем.

— Рад слышать, — сказал Флинкс.

Мормис посмотрел на уверенного молодого человека, сидящего перед собой.

— Позволь высказать догадку. Мальчика купили, чтобы он был твоим товарищем. Ты вырос вместе с ним. А теперь тебе интересно, каково его происхождение. А может, он сам попросил тебя об этом. Ты выглядишь примерно его ровесником.

— Конечно, — согласился Флинкс. — Я и есть он.

Мормис не удивился этой новости, как старый чиновник в архиве. Он просто сел с усталым видом.

— Я боялся чего-нибудь такого. Ты должен понять, мистер Линкс…

— Просто Флинкс.

— Хорошо. Ты должен понять, Флинкс, что в подобных случаях мы должны защищать своих клиентов. Если ты ищешь мести, если ведешь какую-то личную вендетту…

Флинкс нетерпеливо покачал головой.

— Ничего подобного. Даю тебе слово, я только пытаясь узнать, что стало с моими природными родителями.

Мормис выглядел опечаленным.

— Такие случаи известны. Настойчивые люди, получив свободу, часто разыскивают такие сведения. Насколько я знаю, ни разу в подобных случаях ничего не было установлено. Если продажа ребенка произошла добровольно, родители очень стараются — и почти всегда успешно — скрыть свою личность. Если продажа насильственная, тогда свою личность — и тоже успешно — скрывает продавец. Даже если бы ты побывал в архивах самой Земли…

— Я уже был там, — сообщил Флинкс.

Глаза Мормиса чуть расширились.

— Ты был на Земле?

— Я был в церковных архивах на острове Бали. И сумел узнать, кто моя мать. Но она уже много лет как умерла. — Как ни удивительно, но он смог сообщить это, не испытывая боли. Как будто говорил о ком-то другом, не о себе. В нем осталась только холодная пустота.

Мормис с новым уважением посмотрел на него. Это было очевидно и по его тону.

— Ты необычный молодой человек.

— Мне говорили об этом, — сухо заметил Флинкс. — Так как же моя просьба?

— Да, конечно. — Мормис включил электронный архив, гораздо более современный, чем тот, что Флинкс навещал вчера. Появился небольшой прямоугольник, который работорговец вставил в проектор.

— Вот оригинал записи о продаже, — сказал Мормис, указывая на экран. — Смотри сам.

Флинкс уже увлеченно делал это. На стене его прежняя суть, человеческое существо, превращенное в цифры. Рост, вес, цвет волос и глаз, все остальные данные ярко светятся на стене. Он снова улыбнулся, увидев имя покупателя: леди Фиона Флорафин. Матушка Мастифф права: работорговцев интересует только законность денег покупателя.

Но опять то, что он надеялся найти, отсутствует. Указывалось, что плата переводится в дом Нуаманов, очевидно, его недавно скончавшейся тетке, жестокой Рашалейле. Это соответствовало тому, что он уже знал. О родителях сведений было меньше, чем ему уже известно; ничего такого о матери, что могло бы сравниться с теми сведениями, что он раздобыл за год, и вообще ничего о загадочном отце.

— Спасибо, Чар Мормис, — заставил он себя сказать, скрывая разочарование.

Как и опасался, он зашел в тупик. Некуда идти, негде искать. Дело кончено.

— Я высоко ценю твою доброту. — Рука Флинкса устремилась к счетчику кредитных карточек.

Мормис взмахнул рукой.

— Нет, спасибо, Флинкс. Рад был помочь. Всегда приятно узнать, что сделка привела к хорошим результатам. Ты теперь независимый гражданин?

— И был таким с момента покупки, благодаря покупателю.

— Знаешь, это странно… Не хочешь ли коньяку?

Флинкс покачал головой. Несмотря на свою вежливость, Мормис все равно относится к тем людям, для которых человеческие жизни все равно что фишки на игорном столе. Флинкс хотел уйти.

Но Мормиса что-то беспокоило.

— Очень странно… У меня прекрасная память на людей. Это профессиональное свойство, понимаешь? — Флинкс молча кивнул. — Мне кажется, я помню эту продажу.

Флинкс снова сел.

— Да, я уверен в этом. В то время «Аркадией» владел мой отец, Шен Мормис. А я только учился. Но твоя продажа… твоя продажа… она почему-то засела у меня в памяти. Ты заставил меня вспомнить кое-что. Во-первых, покупателя. Старуха?

Флинкс энергично кивнул.

— Это громкое имя в документе, — хозяин указал на стену, — не соответствовало ее внешности. Для тебя это имеет смысл?

— Приземистая тяжелая женщина, одетая в аккуратные лохмотья, с речью как у космического бродяги?

— Описание соответствует, — подтвердил Мормис, захваченный возбуждением Флинкса. — Ты поддерживаешь контакты со своей прежней владелицей?

— Она никогда не была владелицей в обычном смысле, — объяснил Флинкс.

Мысленно он видел ворчливую, но добрую матушку Мастифф.

— Я так и думал, учитывая твое нынешнее положение. Такой контраст между внешностью и именем — как можно такое забыть? Второе воспоминание касается человека, который торговался из-за тебя. — Мормис выглядел смущенным. — Ты был не очень ценным приобретением.

— Меня не смущает такая оценка, — заверил его Флинкс.

— Самоосуждение — хорошее свойство товар… гражданина, — торопливо поправился работорговец. — В моей памяти сохранился необычный торг двух необычных людей из-за такого незначительного товара.

— Что это за второй покупатель? — оживленно спросил Флинкс.

— Ну, это был человек, настоящий человек. Огромный, сложен, как городская стена. За него можно