они? Вместо защитных устройств – пустая камера, ниша и треугольная дырка в полу… Может быть, здесь вовсе не хранилище, а что-нибудь другое?»
Некий намек на это был – как помнилось Дарту, гравиметры Марианны нашли четыре большие полости, одну на острове в полярном океане и три в горах, что окружали океан гигантским каменным барьером. Береговые объекты располагались в вершинах правильного треугольника, а островной скрывался в центре, и эта симметрия словно подчеркивала их значимость и важность. Другие хранилища, о коих рассказывали маргары, были сосредоточены в прибрежных горах или разбросаны по Диску; их иногда находили даже у поселений – факт понятный, ибо необходимы склады и вблизи от дома. Но эти четыре казались особыми, объединенными не только симметрией, но и другим обстоятельством – тем, что на красной половине Диска имелся точно такой же комплекс.
– Дороги, – пробормотал Дарт, – дороги между алым и голубым кругами. Однако зачем их защищать? Затем, – ответил он самому себе, – что посреди дороги есть нечто важное. Важное, дьявол меня побери! Ферал? Или что-то другое?
Его ноги коснулись спины Голема, который раскорячился над дырой будто паук, держась за стену присосками всех шести конечностей. Дарт дважды дернул веревку – знак, что он на месте и пока еще жив, потом выпустил ее, лег ничком на корпус ираза и свесил голову вниз. Камера, освещенная мощными прожекторами, выглядела точно так, как ее описывал Толем, – сферическая, абсолютно пустая, со срезанным дном, с треугольной дырой в полу и треугольной нишей. Диаметр ее был невелик – шагов тридцать-тридцать пять.
– Прыгай, – сказал Дарт, вцепившись в плечо своего помощника. – Только в дыру не угоди.
Голем ринулся вниз, собрав пучком конечности, гулко ударил лапами о камень, согнул их, подскочил, гася инерцию удара, затем распластался по полу, чтобы спустить хозяина наземь. Не слишком мягкая посадка, зато быстрая, стоившая Дарту шишки на затылке – там, где встретились шлем и голова.
Он поднялся и пробормотал:
– Вот мы и прибыли,, мои шер ами. Ты, я, мой скафандр и мои синяки… Прибыли!Только куда.
– Сферическая камера с дырой и нишей, –Доложил ираз, выпрямляясь. – Бвана не ушибся?
– Бвана цел. Бвана желает знать, зачем тут дыра и ниша. С дыры, пожалуй, и начнем.
Она зияла точно посередине – правильный треугольник с оплавленными краями, более темный, чем закопченный пол. Приблизившись к ней, Дарт присел, направив вниз свет фонаря; по стенам скользнуло яркое пятно, потом исчезло, растаяв в непроглядном мраке. Колодец… На сей раз – сотворенный Темными, а не проложенный дисперсором. Он поднял лицевой щиток, втянул носом воздух – ничем подозрительным не пахло. Ни зловонных облаков, ни ядовитых дождей…
Дарт щелкнул пальцами, подзывая Голема. Мощные прожекторы на его плечах давали больше света, но все же он не разглядел, где кончается колодец; казалось, эта пропасть тянется сквозь толщу Диска и космическую пустоту до самых далеких галактик. От нее не веяло ни ветром, ни холодом, ни жаром, а запах был, будто от каминной трубы, – сухой камень, сажа, пепел.
– Будем спускаться, мой мальчик. Седло! Он взгромоздился на плечи иразу. Запас энергии скафандра был невелик, и его приходилось беречь, тогда как ресурсы Голема являлись практически неисчерпаемыми. Когда-то, еще до первой экспедиции, в период тренировок, Джаннах объяснял, что квазиживой агрегат – отнюдь не хитрое соединение Деталей, а нечто большее, скорее организм, чем мехнизм. Плоть его имела клеточное строение (кроме инструментальных модулей-имплантов), он обладал генетическим кодом, он мыслил и в каком-то смысле жил, ибо обменные процессы в его теле были подобны человеческим. Они обеспечивали регенерацию тканей, их непрерывное обновление, но без погрешностей и фатальных ошибок, которые у биологических существ ведут к болезням, старости и смерти. Основой энергетики иразов служило не окисление глюкозы, а иная, более мощная реакция, суть которой Дарт не уловил, но помнил, что она идет в кожном покрове и тканях его почти бессмертного помощника. Пищей ему служили любые объекты, от квантов и микрочастиц до каменных глыб, воды, песка или органики; словом, Голем был существом всеядным, а так как голодная смерть ему не грозила, он не испытывал и недостатка в энергии.
Серая туша приподнялась над полом, скользнула к дыре и начала плавно опускаться вниз. Свет прожекторов и отблески работающего двигателя озарили колодец; стены его с покорным безразличием струились мимо Дартн как три нешироких ручья с темной маслянистой водой. Временами что-то посверкивало в них, пробиваясь сквозь чернь окалины, и он решил, что видит частицы слюды – видимо, весь прибрежный хребет был сложен из гранита. Его источник – магма, расплавленный материал, залегающий в планетарной коре, в нижних ее слоях; магма – естественное образование для планеты, родоначальник горных пород,,питающий вулканы. Но как ее доставили сюда? Как переместили эту чудовищную массу, чтобы покрыть фераловый диск с обеих сторон? Или ничего не доставляли не перемещали, а произвели на месте?
– Шахта кончается, капитан, – сообщил Голем. – Под нами – пустое пространство.
Колодец Темных был неглубок – раз в пять меньше, чем проделанный дисперсором. В конце его разливалось слабое сияние, в котором таяли лучи прожекторов, и это обеспокоило Дарта; поерзав, в седле, он вымолвил:
– Свет, мон гар… В чем его причина?
Защелкали, анализаторы, потом раздался гулкий голос Голема
– Флюоресценция, сагиб. Возможно, органической природы.
– Точнее?
– Не в состоянии определить, мой принц. Надо приблизиться к источнику света.
–Было ведь сказано, не называй меня принцем, – буркнул Дарт.
– Но ты не велел выбросить этот термин из памяти, хозяин. Ты сообщил, что можешь стать принцем, а потому…
– Мон дьен! Не время пререкаться. Заткнись, приятель, и спускайся!
Они повисли в пустоте, залитой неярким светом. Огромное, почти необозримое пространство; сверху – плоская каменная поверхность, снизу – пропасть глубиной не меньше лье. Эта чудовищная пещера имела правильную геометрическую форму: стены ее шли от потолочного круга, спускаясь с заметным изгибом вниз, а дно казалось с высоты донышком гигантского округлого бокала. У потолка стены были темными, но ближе к днищу испускали слабый свет и чуть-чуть поблескивали, словно натертые воском или облитые маслянистой жидкостью. Насколько мог разглядеть Дарт, отверстий в стенах не имелось – ни выходов тоннелей, ни лестниц, ни арок и дверей, ведущих в лабиринт хранилища. Впрочем, вряд ли здесь хранились зерна бхо.
– Полость в форме параболоида, мой лорд, – прогудел Голем. – Размеры…
Посыпались цифры, и Дарт снова велел помощнику заткнуться; то, что пещера огромна, он видел и сам. Огромна и пуста, если не считать блестящей слизи, осевшей на стенах. Котел под каменной крышкой – тот самый, который он наблюдал с орбиты на экране гравиметра… Дьявольский котел, источник молний… Здесь было оружие – но какое? Дарт шевельнулся в седле, хлопнул Голема по макушке.
– Спускайся вниз. Я хочу знать, что за субстанция покрывает стены. Видишь, светится и блестит? А почему?
Ираз ринулся в бездну, ветер засвистел в ушах, забрался в шлем, взъерошил волосы. Дарт поморщился – пахло тут неприятно, гнилью и разложением, хотя этот запах был не слишком силен и не забивал другого, такого же слабого запаха гари. Треугольное отверстие в потолке стремительно удалялось, стены плавно падали вниз, сперва – темные, словно обожженные, затем – с пятнами флюоресцирующей субстанции и; наконец, одетые ею плотным слоем, без разрывов. По-прежнему он не видел никаких отверстий.
– Прозондируй стены! Есть в них что-то вроде трещины, полости? Проходы?
– Ничего, хозяин, – пророкотал Голем после секундной задержки. – Сплошной монолит. Возможно, в толще есть какие-то каналы, но в этот объем они не выходят.
Затормозив полет, ираз медленно опустился на днище каменной чаши. Отсюда, с небольшого
