— Дай мне пару минут, чтобы убраться отсюда, — сказала она, а затем улыбнулась улыбкой то ли откормленного хищника, созерцающего только что освежеванную для него свинью, то ли ценителя искусств, созерцающего подлинник Моне. Я затрудняюсь сказать, какой из этих вариантов был для меня более оскорбительным.

Затем Шива повернулась и быстро побежала по крыше прочь от меня. С неизменным кошачьим проворством она легко перемахнула через восьмифутовую щель между зданиями. Я следил за ней, пока она не достигла того места, где заграждение из колючей проволоки с острыми, как бритва, шипами отмечало границу заводской территории. Но Шива все предусмотрела — она защитила свои драгоценные ручки толстыми перчатками вроде тех, что носят сварщики.

Когда Шива исчезла, все вокруг снова стало тихо и неподвижно — или, может быть, мне это просто казалось, потому что я мысленно уже предвкушал какофонию, которой вскоре предстояло разразиться. Я бросил взгляд на одну из набедренных бомб, на красный жидкокристаллический дисплей, цифры на котором неумолимо приближались к нулю.

2:06

Шива всегда сама активировала часовые механизмы, она никогда не позволяла сделать это мне. Я понял, что не властен над собственными жизнью и смертью, задолго до встречи с ней. Вероятно, теперь мне просто хотелось знать, властен ли над ними кто-нибудь еще.

Я наслаждался непродолжительным затишьем перед началом разрушения — затишья, во время которого, казалось, унималась даже боль в желудке. Впрочем, она всегда быстро возвращалась.

Я еще раз проверил часовые механизмы, затем поднялся на ноги и заглянул за низкий барьер на краю крыши. Во дворе было полно рабочих в защитных костюмах, занимавшихся своими делами. Я отстегнул одну гранату от нагрудного ремня и привычным движением большого пальца выдернул кольцо. Через мгновение после того, как один из рабочих поднял голову, услышав, как кольцо упало на землю, я бросил гранату и сам прыгнул вниз следом за ней.

Граната ударилась о стену противоположного здания; в мгновение ока помещавшийся в ладони шар из металла и взрывчатки превратился в колышущееся облако огня, дыма и раскаленных частиц. Взрывная волна застигла меня в падении и чуть было не отбросила обратно на крышу, но ей не хватило силы, так что она просто взяла и шмякнула мое тело о стену здания, с которого я спрыгнул. Я сполз по стене на землю, и только внизу очнулся и услышал крики.

За стеной огня я различил беспорядочную суету, неловкие движения искалеченных тел. Я с трудом встал на ноги и, пошатываясь, направился прямо в пламя. Один из рабочих метался, охваченный пламенем, и я бросил ему под ноги еще одну гранату, чтобы положить конец его мучениям. При этом я сам отпрыгнул в сторону, чтобы увернуться от взрывной волны, превратившей в обломки чуть ли не половину стены здания, возле которой находилась моя жертва. Я видел, как той же волной тело рабочего отбросило в осыпающуюся кучу бетонных обломков, и они тут же похоронили его под собой, превратив в месиво его голову, грудную клетку, лодыжки.

Перепрыгнув через пару валявшихся крест-накрест тел, я устремился к расположенному неподалеку зданию в форме купола. На ходу я выхватил еще одну гранату из моей импровизированной выкладки и выдернул кольцо. С ужасающим грохотом здание у меня за спиной обрушилось, увлекая за собой венчавшую его антенну. Внезапно завыла сирена, и повсюду вокруг меня замелькали голубые огни.

1:30

Все больше и больше работников завода выбегало наружу из лабораторий и подвалов. Часть из них была в защитных костюмах, но большинство — просто в белых халатах. Кое-кто замечал меня, безумного бомбиста, с головы до ног обвешанного взрывчаткой. Другие же видели только цепочку взрывов, выраставшую у меня за спиной.

Воздух быстро наполнился едкими газами и фиолетово-черным дымом.

Подбежав к куполу, я метнулся к срезанному его боку, выхватил одну из набедренных бомб и метнул ее в вентиляционный люк на крыше. У меня за спиной с неожиданно громким звуком и высоким пламенем рванула цистерна с каким-то химикатом; меня тут же окатило осколками стекла, и взрывная волна швырнула меня на бетонную стену. Я почувствовал, что вывихнул плечо. Скрипя зубами, я снова поднялся на ноги, швырнул наугад еще одну гранату и упал на землю. Граната взорвалась, разметав в воздухе белые тушки ученых, словно лепестки цветущей вишни.

В тот же миг завывание сирен смолкло, потому что питавший их генератор умер, придавленный весом огромной спутниковой тарелки, свалившейся с обрушившегося брандмауэра. Только мигающие голубые огни продолжали светиться, выхватывая время от времени, словно стробоскоп, отдельные кадры, отчего казалось, что все происходящее — не более чем снятая рапидом сцена.

Наверное, я был похож на привидение, когда мчался по территории завода в этом пульсирующем голубом свете. Еще две гранаты взорвались по обе стороны от меня, и я подпрыгнул в воздух как раз вовремя, чтобы оседлать ударную волну и помчаться на ней вперед со скоростью, в сотни раз превосходящей ту, которой я смог бы развить самостоятельно. Именно этому научила меня Шива и ее бомбы — не надо бояться разрушения, надо существовать в нем, стать его частью. Она говорила, что мы тоже в каком-то смысле взрыв, крошащий в порошок известку, сталь и стекло — люди-бомбы, от вспышек которых гибнет все вокруг.

Я метнулся к повалившейся антенне и воспользовался ею, словно лестницей, для того чтобы взобраться на залитую морем огня крышу высокого здания. Подбежав к помосту, протянутому вдоль всей его крыши и над двором, заполненным бочками и цилиндрами всех цветов и размеров, я оказался над складом химикатов и бросил вниз еще одну набедренную бомбу.

0:40

В этот момент железная рама помоста встала дыбом у меня под ногами, переломленная пополам глыбой цемента, которую подбросил в воздух небольшой взрыв где-то слева от меня, и тогда я перемахнул на крышу соседней лаборатории.

Время от времени сквозь грохот взрывов прорывались крики людей и звон разбитого стекла. Грохот оседающих на землю гигантских конструкций и скрежет рвущегося металла. Запахи горящей нефти и химических ядов наполняли мои ноздри, но иногда в них врывался иной, сладковатый аромат — аромат горящей плоти, может быть, моей, может, чьей-то еще. Я чувствовал невидимую рябь, которая пробегала по воздуху, словно отголоски землетрясения, а пламя кусало меня своим ядовитым жалом.

На дисплее было 0:15, когда я пересек всю заводскую территорию и оказался у противоположной стены. Нам с Шивой общими усилиями удалось создать настоящий хаос. Мир у меня за спиной превратился в огненный шар, в тучи цементной пыли и обломки железобетонных опор, и здесь, между двумя сараями из ржавого железа, в которых хранились бутыли со всеми мыслимыми и немыслимыми ядами, я встал на колени. Я преодолел полосу разрушений и очутился наконец в спокойном уголке, наполненном согретым огнями пылающих в отдалении пожарищ воздухом.

0:08

Я чувствовал, как остающиеся секунды вытекают из дисплея последнего взрывного устройства так, словно они сами были жидкокристаллическими. Два других, от которых я избавился по дороге, были настроены на то же самое время и должны были сработать одновременно — ковровая бомбардировка, после которой все предприятие должно было превратиться в груду пепла и обломков. Я сжался в комок, сделал глубокий вдох, ожидая взрыва прикрепленных к моей покрытой рубцами спине сорока трех фунтов взрывчатки с тайной надеждой, что хотя бы на этот раз он не только сметет все вокруг, но и отправит меня в огненный ад, где расщепляются молекулы и испепеляется материя.

0:00