Эйлин вынуждена была признать, что их соглашение выходит далеко за рамки того, о чем они когда-то договорились. Она еще не привыкла к новым чувствам и испытывала известную неуверенность. То, что Джош вынуждал ее знакомиться со всей его семьей разом, ничуть не облегчало ее положение. Если таким манером он собирается извиниться за прошлое воскресенье, думала Эйлин, то как он рассчитывает загладить свою вину за этот уик-энд?

Как ни странно, Эйлин провела день довольно неплохо. Ей было приятно увидеть столь большую и дружную семью.

— Мне до сих пор не верится, что ты так поступил!

Джош улыбнулся. Он догадывался, что улыбаться, наверное, не стоило, но ничего не мог с собой поделать. Эйлин все время пыталась втиснуть их отношения в рамки пресловутого соглашения или приклеить на них обоих ярлык «друзья», а Джоша это раздражало. Он наконец нашел женщину, которую не стыдно привезти домой к родителям. Кроме того, он ни перед кем, включая саму Эйлин, не собирался притворяться, будто питает к ней какие-то иные чувства, а не те, которые испытывает в действительности.

Остаток вечера он всячески старался очаровать Эйлин: устроил для нее романтическую прогулку по залитому луной пляжу, даже сводил на танцы. Она постепенно оттаяла, но для этого ему пришлось немало потрудиться.

Джош делал это неспроста. Он хотел подготовить Эйлин к тому, что собирался сказать ей позже.

С балкона номера отеля открывался великолепный вид на море. Лунный свет блестел на гребешках волн, ветер доносил приглушенный шум прибоя. Более подходящей обстановки для объяснения в любви невозможно придумать.

«Я тебя люблю».

Джош никогда еще не говорил этих слов, поэтому полагал, что у него есть основания нервничать. Он не волновался из-за того, что Эйлин ответит… Ну, может быть, немного и по этому поводу тоже. Кто знает, как она воспримет его признание?

«Я тебя ненавижу, убирайся, я никогда тебя не полюблю!» — услужливо подсказало Джошу воображение. Или хуже того: «Ты шутишь?»

Что толку притворяться перед собой? Он очень, очень волновался.

Они стояли на балконе. На Эйлин был короткий махровый халат из тех, что отели предлагают своим постояльцам, легкий ветерок шевелил ее распущенные волосы. Джош подошел к ней сзади и поцеловал в шею, чуть пониже уха.

— Кажется, я могу простить тебе сегодняшний день, — медленно проговорила Эйлин, поворачиваясь. Она погладила его через хлопковые трусы, и его плоть мгновенно ожила под ее пальцами. — Если, конечно, ты постараешься.

Не отвлекайся, мысленно приказал себе Джош.

— Сначала нам нужно поговорить.

Он немного попятился, но не учел того, что в гостиничном номере пятиться с балкона означает двигаться в сторону кровати.

— Джош, — простонала Эйлин, — давай займемся любовью. Поговорим позже.

Он больше не мог себя контролировать, разум уступил власть телу.

— Как вы съездили в Сан-Диего? Прошла почти неделя, а ты ничего не рассказываешь о поездке. — Таня на секунду отвлеклась от дороги и посмотрела на Эйлин. — Все в порядке?

Эйлин наконец-то начала расслабляться, но вопрос Тани вернул напряжение, которое она ощущала с самого возвращения домой.

— Сан-Диего — отличное место, — небрежно ответила она.

Дело было в пятницу, в десятом часу вечера, на улице стемнело, и Эйлин почти ничего не видела через стекло, но все равно отвернулась и стала смотреть в окно.

— А вы как сходили в клуб?

— Как обычно. Громкая музыка, полно народу. Танцевали до упаду. Жаль, что тебя с нами не было, но я тебя понимаю. Надеюсь, у вас с Джошем все хорошо?

Эйлин кивнула.

— Да, все отлично.

Джинни, сидевшая на переднем сиденье, оглянулась.

— Отлично, говоришь? Сплюнь, а то сглазишь.

— Между прочим, куда мы едем? — осведомилась Эйлин. — Я умираю с голоду.

— Мы и едем в ресторан, — ответила Таня. — Помнишь старую закусочную возле автострады? Когда город разросся, кто-то ее купил и перестроил в ресторанчик в стиле ретро. Говорят, получилось очень здорово и кормят хорошо. Интересно, надолго ли их хватит.

— Эй, ты там не спишь? — спросила Джинни, поворачиваясь к Эйлин. — Может, тебе стоит поделиться с нами тем, что тебя гложет? Иногда это помогает.

— Кажется, я влюбилась в Джоша, и это меня пугает.

В машине стало тихо. Эйлин готова была откусить себе язык. Господи, что я наделала?! — ужаснулась она. Что подумают обо мне девочки?

Она еще гадала, как исправить положение, когда Джинни сочувственно кивнула.

— Я догадывалась. Поверь мне, если ты об этом расскажешь, тебе станет легче.

— Скажи, тебя пугает любовь как таковая или то, что ты полюбила именно Джоша? — спросила Таня.

Эйлин ответила не сразу.

— Я как-то об этом не задумывалась. — Она никогда еще не откровенничала о себе ни с кем, кроме Бетани, и сейчас ей было нелегко говорить. — Когда у нас все начиналось, я думала, это будет ни к чему не обязывающая связь. У меня ведь нет опыта серьезных отношений.

— Значит, дело не в Джоше, а в любви вообще?

Эйлин вздохнула.

— Да, пожалуй. А Джош… он только все осложняет.

— Тебя беспокоит его репутация донжуана? — спросила Джинни.

— Нет, не совсем. — Эйлин задумалась. С тех пор как они с Джошем заключили пресловутое соглашение, она даже не вспоминала о том, что у него были другие женщины. — Скорее причина в наших с ним отношениях. У меня такое чувство, что всем управляет он, а я даже не успеваю осмыслить, что происходит. Только я подумаю, что не хочу чего-то делать, как он уже убедил словами, или своим обаянием, или еще как-то — и я делаю то самое, чего делать не собиралась.

Как ни странно, подруги, казалось, ее поняли:

— Сколько времени вы встречаетесь? Месяцев восемь? — спросила Джинни.

Эйлин задумалась.

— Меньше, четыре или пять.

Неужели прошло так много времени? Дело плохо, она уже начинает забывать, какой была ее жизнь до встречи с Джошем.

— Неужели? А мне казалось, что больше.

— По-моему, вы подходите друг другу, — вставила Таня. — Он очень хорошо к тебе относится. Может, он и пытается когда-то тебя обольстить или уговорить на что-то, но это, наверное, просто особенность его характера. Он ведь тобой не командует, не заставляет силой сделать так, как ему хочется?

— Нет, конечно! — возмутилась Эйлин. Такое обращение она бы не потерпела.

— А когда ты в конце концов поступаешь так, как он хочет, ты делаешь что-то, что тебе в глубине души кажется неправильным? Или, может, аморальным? Ты чувствуешь, что тебе не следовало этого делать?