– Верно. – По-моему, в данный момент эта самая статичность воцарилась на моем лице.

– Ну, ладно... – Он оглянулся через плечо на свою бывшую жену и девочку, занятых волосами друг друга. – Настоящая находка.

– Которая из них? – спросил я.

В его улыбке чувствовалось разочарование.

– Полагаю, обе. Но сейчас я говорил о четырехлетней.

Я кивнул.

– Да, она и вправду чудо.

Энджи, держа Мэй за руку, подошла к Филу.

– К которому часу тебе на работу?

– К двенадцати, – сказал он и взглянул на меня. – Понимаешь, работаю сейчас у художника в Бэк Бэй. Двухэтажный особняк, вспарываю всю облицовку, паркет девятнадцатого века с тем, чтобы заменить его на черный-черный мрамор. Как тебе это? – Он вздохнул и провел рукой по волосам.

– Послушай, – сказала Энджи, – не мог бы ты усадить Мэй на качели вместе со мной?

– О, даже не знаю, – ответил Фил, глядя на Мэй, – у меня ручка бо-бо.

– Не будьте большим ребенком, – сказала Мэй.

– Что, не назовешь меня ребеночком, а? – спросил Фил и, подхватив девочку одной рукой, усадил себе на бедро, и все трое зашагали через улицу к детской площадке, весело помахав мне перед тем, как поднялись по ступенькам и направились к качелям.

– Вы встречаетесь с Алеком Хардименом, – сказал, не глядя на меня, Болтон, когда я вошел в конференц-зал.

– Вы мне?

– У вас с ним сегодня свидание в час дня.

Я взглянул на Девина и Оскара.

– У меня?

– Весь ваш разговор будет записываться.

Я уселся в кресло напротив Девина, нас разделял огромный – величиной с мою квартиру – вишневого дерева стол, Оскар уселся слева от Девина, остальные места вокруг стола заняло с полдюжины федералов, облаченных в строгие костюмы и галстуки. Большинство из них были заняты разговорами по мобильным телефонам. У Девина и Оскара телефонов не было. У Болтона, восседающего на другом конце стола, было целых два, полагаю, не простых, а специальных, с прямой связью.

Болтон встал и, пройдя вдоль стола, подошел ко мне.

– О чем вы беседовали с Кевином Херлихи?

– О политике, – сказал я, – о текущей котировке йены и тому подобном.

Болтон положил руку на спинку моего кресла и нагнулся ко мне настолько близко, что я ощутил запах таблеток от кашля, исходящий из его рта.

– Расскажите мне, о чем вы говорили, мистер Кензи.

– О чем, по-вашему, мы говорили, специальный агент Болтон? Он посоветовал мне отказаться от расследования дела Уоррена.

– А вы разрядили обойму по его машине.

– В тот момент это показалось мне подходящим ответом.

– Почему ваше имя всплывает в связи с этим делом?

– Понятия не имею.

– Почему Алек Хардимен хочет поговорить с вами?

– Опять же, без понятия.

Огибая стол, Болтон задвинул свой стул и остановился позади Девина и Оскара, засунув при этом руки в карманы. У него был вид, будто он не спал целую неделю.

– Мне нужен ответ, мистер Кензи.

– У меня его нет. Я передал Девину копии протоколов по делу Уоррена. Я разослал фотографии парня с козлиной бородкой. Я рассказал вам все, что помнил, о своей встрече с Карой Райдер. Но в остальном в такой же темноте, как и вы, ребята.

Болтон вытащил руку из кармана и почесал затылок.

– Что у вас общего с Джеком Раузом, Кевином Херлихи, Джейсоном Уорреном, Карой Райдер, Питером Стимовичем, Фредди Константине, окружным прокурором Тимпсоном и Алеком Хардименом?

– Это что, загадка?

– Отвечайте на вопрос.

– Я. Черт возьми. Не. Знаю. – Я поднял руки. – Вам ясно?