– Один из них умрет. Как минимум. Ты не сможешь спасти обоих, Патрик. Выхода нет. Прими это как должное.

– Я это сделал.

Дэниэль Роусон впилась глазами в мое лицо, чтобы понять, шучу ли я, но по моему неподвижному взгляду поняла, что нет.

– Один из них умрет, – сказал Джерри. – Мы ведь договорились?

– Да.

Я повел своей левой ногой вправо и назад, затем снова вправо. Надеюсь, для Джерри это был бессмысленный жест. Для Оскара же, надеюсь, это кое-что означало. Я не мог больше бросать взгляды на машину. Мне приходилось лишь верить, что он там.

– Месяц назад, – сказал Джерри, – ты бы еще из кожи вон лез, чтобы спасти обоих. Ты ломал бы голову. Но не теперь.

– Верно. Вы хорошо научили меня, Джерри.

– Сколько жизней ты исковеркал, чтобы добраться до меня? – спросил он.

Я подумал о Джеке и Кевине. О Грейс и Мэй. И, конечно же, о Филе.

– Немало, – сказал я.

Он рассмеялся.

– Хорошо. Хорошо. Даже забавно, правда? Я понимаю, ты никогда не убивал никого намеренно. Верно? Но, скажу откровенно, я тоже не планировал превратить это в профессию на всю жизнь. После того как я в состоянии аффекта совершенно непреднамеренно убил свою жену... да, убил жену, я почувствовал себя ужасно. Меня рвало. По ночам обливался холодным потом. Так длилось две недели. И вот однажды ночью я ехал по заброшенной дороге недалеко от Мэнсфилда, где на милю взад и вперед не встретишь ни одной машины. Мимо меня проезжал парнишка на велосипеде, и во мне вдруг возник импульс, самый сильный за всю мою жизнь. Я ехал справа от него, видел рефлекторы на мотоцикле, его лицо, серьезное и сосредоточенное, но некий голос мне сказал: 'Давай по колесу, Джерри. Давай'. И я ударил. Я лишь повернул руль чуть влево, и парень вспорхнул и влетел в дерево. Я вернулся к нему, он был едва жив. Я стоял и смотрел, как он умирает. И я воспрял, мне стало хорошо. А дальше – лучше. Следующим был негритянский паренек, знавший, что я подставил другого за убийство своей жены, за ними последовали другие, вплоть до Кола Моррисона. Мое самочувствие все улучшалось и улучшалось. И я не жалею. Извини, но это так. Поэтому, когда ты убьешь меня...

– Я не собираюсь убивать вас, Джерри.

– Что? – Его голова подалась назад.

– Вы меня слышали. Пусть кто-то другой отправляет вас в ореол славы. Для меня вы плевок, а не человек. Вы ничто. Вы не достойны ни пули, ни греха на моей душе за то, что я убью вас.

– Снова пытаешься разозлить меня, Патрик? – Он снял Кэмпбела Роусона с плеча и поднял его в воздух.

Я повернул запястье таким образом, что цилиндрик выпал мне в ладонь, и пожал плечами.

– Вы посмешище, Джерри. Я знаю, что говорю.

– Неужели?

– Именно так. – Мои глаза встретились с его твердым взглядом. – И, как всему на свете, вам придет замена, самое большее через неделю. Появится еще какой-нибудь урод, больной шизик, убивающий людей, и все газеты штата и страны будут трубить о нем, а вы станете вчерашним обедом. Что ж, ваши пятнадцать минут истекли, Джерри. И прошли они без каких-либо 'знаков'.

Джерри стащил мальчика вниз, вновь ухватил за лодыжки, а палец прижал к курку дробовика, Дэниэль закрыла один глаз в ожидании неизбежной вспышки, но второй оставила открытым, не спуская его с сына.

– Вот уж это они у меня запомнят, – сказал Джерри. – Можете мне поверить!

Но когда он, став в позу игрока, подающего мяч в футболе, отвел руку назад, находящийся в ней малыш Кэмпбел внезапно выскользнул и исчез в темноте за его спиной. Маленькое белое тельце будто вернулось обратно в утробу матери.

И когда Джерри перенес взмах руки вперед, чтобы бросить ребенка в воздух, того уже не было в его руке.

Он в недоумении посмотрел вниз, я же прыгнул вперед и, упав коленями на лед, просунул указательный палец левой руки между спусковым крючком и предохранителем.

Джерри нажал на спусковой крючок. Когда он нащупал мой палец, то посмотрел на меня и нажал с такой силой, что сломал мне палец.

В его левой руке появилось длинное лезвие, а я вдавил одноразовый выстрел в его правую ладонь.

Джерри взвизгнул раньше, чем я нажал на спуск. Звук был очень высоким, похожим на лай или вой гиены, а погружение бритвы в мою шею, затем в челюсть напоминало прикосновение кончика языка возлюбленной.

Я освободил спусковой крючок на одноразовом выстреле, но ничего не произошло.

Джерри закричал еще громче, лезвие вынырнуло из моего тела, затем впилось в него снова, я крепко стиснул закрытые глаза и трижды дернул спусковой крючок.

И тут рука Джерри взорвалась.

Моя тоже.