– А что ты чувствовала? – спросил я.

Сидя в кресле и положив стопы на край кровати, она подалась вперед и крепко сжала ладонями колени.

– Я чувствовала себя богом, – сказала она. – Мне было хорошо, Патрик.

Позднее она лежала в постели с пепельницей на животе, глядя в потолок. Я же оставался в своем кресле.

– Это мое последнее дело, – сказала она. – По крайней мере, надолго.

– Ладно.

Она повернула голову на подушке.

– Не возражаешь?

– Нет.

Она выпустила кольца дыма в потолок.

– Я так устала от страха, Патрик. От страха, который превращается в ярость. Меня истощила ненависть, накопившаяся за эти годы.

– Знаю, – сказал я.

– Я устала иметь дело с психопатами, домашними тиранами, мерзавцами, лжецами, причем не день и не два подряд, а постоянно. Мне начинает казаться, что, кроме них, в мире никого больше нет.

Я кивнул. Я тоже устал от всего этого.

– Ведь мы еще молоды. – Она посмотрела на меня. – Ты помнишь об этом?

– Да.

– Мы еще достаточно молоды, чтобы изменить что-то, если захотим. И достаточно молоды, чтобы вновь стать чистыми.

Я подался вперед.

– Давно у тебя эти мысли?

– С тех пор как мы застрелили Мариона Сосия. А может, с тех пор, как я убила Бобби Ройса, не знаю. Но давно. Я уже так долго чувствую себя грязной, Патрик. И не могу привыкнуть.

Мой голос прозвучал шепотом.

– Так мы можем, несмотря на все, снова стать чистыми, Энджи? Или уже слишком поздно?

Она пожала плечами.

– Стоит попробовать. Как думаешь?

– Конечно. – Я нагнулся и взял ее руку. – Раз ты так думаешь, значит, стоит.

Она улыбнулась.

– Ты мой самый лучший друг на свете.

– Взаимно.

Я вскочил и сел наготове в постели Энджи.

– Что? – спросил я, но никого не было.

В квартире было тихо. Уголком глаза я заметил какое-то движение. Оглянулся и посмотрел на дальнее окно. Я смотрел на замерзшие стекла, и темные силуэты листьев то плотно прижимались к стеклу, то отрывались и возвращались в темноту, а тополь все качался на ветру.

Я обратил внимание, что красные цифры на будильнике Энджи не горят.

Я нашел свои часы на комоде и нагнулся к окну, чтобы поймать отблеск света: 1 час 45 минут.

Повернувшись, я поднял жалюзи на окне и посмотрел на окружающие дома. Ни одна лампа не горела, даже фонари у входа. Вся округа выглядела как горная деревушка, покрытая льдом, лишенная электричества.

Когда зазвонил телефон, звук был оглушающим.

Я схватил трубку.

– Алло.

– Мистер Кензи?

– Да.

– Тим Данн.

– Свет вырубился.

– Да, – сказал он. – По всему городу. Корка льда стала слишком тяжелой и пригнула электропровода к земле, что вывело из строя трансформаторы по всему штату. Я уже сообщил в компанию 'Бостон Эдисон' о нашей ситуации, но для восстановления понадобится какое-то время.

– Ясно. Благодарю, офицер Данн.