Энджи уперлась ногами в открытую коробку от АК-47 и откинулась на спинку стула.

– Колеса правосудия вращаются слишком медленно, Бубба, а развод – дело тонкое.

Бубба скорчил гримасу.

– Контрабанда комплексов 'земля – воздух' из Ливии – вот тонкое дело. А развод...

Энджи провела руками по волосам вдоль висков, посмотрела на облупившуюся трубу отопления, протянутую через потолок.

– В твоем понимании, Бубба, любовные отношения длятся не дольше шестидневки. Поэтому что ты смыслишь в разводах? А?

Бубба вздохнул.

– Я знаю одно: люди, желающие изменить свою жизнь, должны начисто отрезать прошлое. – Он снял ноги с дивана, описав ими в воздухе дугу и приземлившись подошвами армейских ботинок на пол. – А как твои дела, паинька?

– Мои? – удивился я.

– Да, – сказал он. – Как у тебя по части развода?

– Как по заказу, – сказал я. – Пробовал китайское пирожное? Один телефонный звонок – и все доставлено.

Бубба взглянул на Энджи.

– Видишь?

Она безнадежно махнула рукой в мою сторону.

– И ты веришь ему на слово, доктор Фрейд?

– Протестую, – сказал я.

– Иди ты со своим протестом знаешь куда? – сказала Энджи.

Глаза Буббы округлились.

– Вы что, ребята, так и будете молотить друг друга? Прекратите!

Наступила одна из тех неловких пауз, которые возникают, когда кто-то пытается намекнуть, что между мной и моим напарником существует нечто большее, чем просто дружба. Бубба улыбался, чувствуя себя хозяином положения. И тут, наконец, зазвонил телефон.

– Да. – Бубба кивнул нам. – Мистер Константине, как поживаете? – Глаза Буббы округлялись по мере того, как мистер Константине отвечал на его вопрос. – Рад слышать, – сказал Бубба. – Послушайте, мистер Константине, двум моим друзьям необходимо поговорить с вами. Полчасика.

Я сказал губами: 'Это он?', но Бубба приложил палец к губам.

– Да, сэр, это хорошие люди. Специалисты по гражданскому праву, но они наткнулись на нечто, что может заинтересовать и вас. Это касается Джека и Кевина. – Толстый Фредди начал говорить вновь, в результате чего Бубба сделал универсальный выразительный жест кулаком. – Да, сэр, – сказал он в конце концов, – Патрик Кензи и Анджела Дженнаро. – Он слушал, затем заморгал и взглянул на Анджелу. Закрыв рукой микрофон, спросил: – Ты в родстве с семьей Патризо?

Она зажгла сигарету.

– Боюсь, что так.

– Да, сэр, – сказал Бубба в трубку. – Это та самая Анджела Дженнаро. – Он взглянул на нее, подняв левую бровь. – Сегодня в десять вечера. Спасибо, мистер Константине. – Он помолчал, глядя на деревянный ящик, на котором покоились ноги Энджи. – Что? Да. Лу знает, где. Шесть ящиков. Сегодня ночью. Будьте уверены. Как по свистку, мистер Константине. Да, сэр. Счастливо. – Опустив трубку, Бубба громко вздохнул и ребром кисти руки всадил антенну обратно в телефон. – Вонючий итальяшка, – сказал он. – Каждый раз: 'Да, сэр. Нет, сэр. Как ваша жена?' Даже волынщикам-ирландцам, и тем начхать, как там твоя жена.

Если учесть, что эти слова исходили от Буббы, их можно счесть большим комплиментом в адрес моего родного этноса. Я спросил:

– Так где мы с ним встретимся?

Бубба смотрел на Энджи с благоговейным трепетом и примесью страха на одутловатом лице.

– В его кофейне на Прайм-стрит. Сегодня в десять. Почему ты никогда не говорила, что связана с ним?

Энджи стряхнула пепел сигареты на пол. Это не было актом неуважения, просто пол и был Буббиной пепельницей.

– А я и не связана.

– Фредди иного мнения.

– Он ошибается, – сказала Энджи. – Случайное совпадение крови, вот и все.

Бубба взглянул на меня.

– Ты знал, что она в родстве с семьей Патризо?

– Угу.

– И?

– Ее это никогда не волновало, поэтому меня тоже.