– Здрасьте, мистер Кензи, – сказал он.

Энджи они лишь кивнули. Никому не захотелось поближе познакомиться с молодой очаровательной женщиной – ревность ее мужа стала притчей во языцех.

– Колин, а как отнесутся твои ребята к тому, чтобы еще до закрытия магазина заработать пятьдесят баксов? – сказал я.

Его глаза радостно заблестели, но тут он спохватился, что крутым положено скрывать свои чувства.

– А вы нас угостите?

– О чем речь!

На обсуждение предложения ушло секунды полторы.

– Мы согласны. Чего надо делать?

– Возможно, вам придется столкнуться с вооруженной шушерой, – предупредил я его.

Колин пожал плечами:

– Сейчас с пушками ходят не только одни чернозадые, – и в доказательство извлек из-под куртки пистолет. Двое других последовали его примеру. – Пару месяцев назад ниггеры попытались захватить спортплощадку на Райане, так что нам пришлось пополнить арсенал.

Я мысленно вернулся в детство: мы так же собирались у этой пожарной лестницы и решали такие же проблемы. Но это было старое доброе время металлических прутьев и бейсбольных бит. Редко когда в ход шла опасная бритва. Но ставки растут, и, похоже, все к такому обороту готовы.

План мой заключался в следующем: они окружат нас плотной толпой, и мы под их прикрытием войдем в собор. В шляпах, в темноте мы, возможно, сойдем за подростков, и к моменту, когда люди Сосии вычислят нас, мы уже будем в соборе и при оружии. Никуда этот план не годился. И я понял, что упустил из виду самое простое решение, и все потому, что я расист. Если у черной шпаны есть оружие, то стоит задуматься – почему его не должно быть у белой?

– Слушай сюда, Колин, – сказал я. – Я передумал. Даю вам сто баксов и ставлю выпивку. От вас потребуется три вещи.

– Назовите их.

– Мы берем у вас напрокат два ствола. – Я бросил ему связку ключей от машины. – И вы пригоните сюда мою машину, она стоит у моего дома.

– Это две вещи.

– Три, – сказал я. – Два ствола плюс одна машина. И чему вас только в школе учат?

Кто-то из них рассмеялся и сказал:

– А что? Оказывается, полезно иногда заглядывать в школу.

– Вы берете наши пушки напрокат. Возврат гарантируете? – сказал Колин.

– Стопроцентной уверенности нет. Но если они пропадут, купим вам новые, денег у нас хватит.

Колин встал и протянул мне свой пистолет. Рукояткой вперед, как и положено. Калибр 0,357, дуло поцарапано, но хорошо смазан. Он хлопнул по плечу своего кореша, и тот отдал свой пистолет Энджи. 38-й. Ее любимый. Колин посмотрел на своего дружка:

– А теперь – за машиной мистера Кензи.

Пока они ходили, мы направились в магазин напротив, где торговали спиртным. Запросы у малолетних алкашей оказались умеренными: пять упаковок «Будвайзера», два литра водки, несколько баночек апельсинового сока для запивки и пара бутылок джина. Держа в руках по нескольку пакетов, мы перешли улицу и, едва успев передать все это добро поджидавшим нас ребятишкам, увидели, что по проспекту на бешеной скорости мчится «Вобист». Еще не доезжая до нас, Колин ударил по тормозам. Паля резину, машина проехала еще с четверть квартала и перепрыгнула через поребрик. Не дожидаясь, пока она остановится, из нее выскочил Колин, а за ним его приятель:

– Сматывайтесь, мистер Кензи! Они едут!

Мы вскочили в «Вобист», переползли через поребрик и выехали на проспект. Мы летели по мостовой, а в спину нам бил зловещий свет ярко горевших передних фар преследовавших нас машин. Машин было две, они шли бок о бок, в каждой сидело по три человека. Оторваться не удавалось, они неотступно следовали за нами. Не отъехали мы от школы и на полквартала, как они открыли огонь. Пули дырявили кузов «Вобиста», но в кабину не залетали. На Эдвард Эверетт-сквер я, подрезая нос у идущих в левом ряду машин, выскочил на полосу встречного движения и резко повернул направо. Проехав таверну, мы очутились на тесной улице с оживленным движением. Я сбавил скорость и пристроился в средний ряд – и справа, и слева, и позади меня были машины, так что пока бояться было нечего. В зеркало я видел, что первая машина, повторив наш маневр, в некотором отдалении следовала за нами. Вторая же не сумела вписаться в поворот и вмазалась в «Додж». Передняя ось треснула пополам, крыло оторвалось и бороздило асфальт, громыхая на крышках люков.

Из первой машины продолжали стрелять, и нам с Энджи то и дело приходилось пригибать головы; с толку сбивал праздничный салют – никак было нельзя понять, что это за грохот – то ли выстрел, то ли взрыв фейерверка. Ехать прямо – далеко не уедешь: скоро начнутся тихие улочки, где припаркованных машин больше, чем движущихся, и влиться в поток транспорта не удастся за отсутствием такового, и «Юго» без особых усилий обгонит «Вобист».

Мы свернули в Роксбэри, и тут же заднее стекло нашего тихохода разлетелось вдребезги. Множество мелких осколков впилось мне в шею, и это было так больно, что я уж решил, что в меня попали. Энджи крупный осколок угодил в лоб, и из раны по левой щеке густо текла кровь.

– Тебя не задело? – спросил я.

Она покачала головой. Вид у нее был слегка испуганный, но чувствовалось, что бандюганы ее достали.