– Ну и что? Я ведь могу оставить вас здесь, пойти на улицу и позвонить из первого попавшегося автомата.

– А что, если...

– Что «если»? – перебил я. – Дорогая моя, вы вправду полагаете, что я не найду более увлекательного занятия, чем торчать тут с вами? У вас на руках карты? Откройте их.

– Какого рода документы вы хотите найти?

Нимало не покривив душой, я ответил:

– Материалы к готовящемуся законопроекту.

– Да ну? В этом случае, мистер Кензи, вас обманули. То, что есть у меня, не имеет никакого отношения к законопроектам, к политике и вообще к нашему сенату.

В этом городе все имеет отношение к политике, но я предпочел не уточнять.

– А к чему они... ладно, черт с ними! Что у вас за бумаги, мисс Анджелайн?

– Я храню их в сейфе в Бостоне. Если хотите знать, что именно там лежит, вам завтра придется съездить туда к открытию. Вот тогда мы и поймем, из чего вы сделаны.

– С какой это стати мне с вами ехать в Бостон? Вот возьму и позвоню своему клиенту прямо сейчас...

– Я разбираюсь в людях, мистер Кензи. Я бедная негритянка, иными талантами не блистаю, но этот – при мне. А вы... Вам, может, и не претит становиться чьей-то ищейкой, но в мальчики на побегушках вы явно не годитесь.

– Ты рехнулся окончательно? – свистящим шепотом осведомилась Энджи. Мы с ней сидели у окна, глядя на улицу. Дженна и Симона были на кухне, где шел, вероятно, точно такой же разговор.

– Не нравится идея?

– Нет, не нравится.

– Плюс-минус двенадцать часов погоды не делают.

– Какую чушь ты несешь, Патрик! Нас наняли найти ее и сообщить Малкерну. Отлично. Мы нашли ее. Теперь остается позвонить и ехать домой.

– Не думаю.

– Ах, ты не думаешь?! – прошипела она. – А тебе не приходило в голову, что у меня тоже есть право голоса?! Мы равноправные партнеры.

– Я знаю...

– Что-то не похоже! У меня тоже есть лицензия, ты что, забыл об этом? Да, это ты основал наше агентство, но в этом улье есть капля и моего меда! В меня стреляли, меня били, я сутками не смыкала глаз, когда надо было выследить подозреваемого.

Я буквально вытрясла из окружного прокурор решение возбудить обвинение против Бобби Ройса. Так что у меня тоже есть право голоса.

– И что же говорит твой голос?

– Что это идиотская затея. Что мы должны выполнить заказ и ехать домой.

– А я тебе на это скажу... – начал я и осекся. – А я тебя прошу довериться мне и дать мне время до утра. Черт возьми, Энджи, нам все равно придется ждать. Ты считаешь, что Малкерн вскочит посреди ночи с кровати и помчится в Уикхэм? Сомневаюсь.

Она призадумалась над моими словами. Ее оливковая кожа в слабом свете лампочки казалась почти кофейной, пухлые губы плотно сжались.

– Может быть, может быть, – проговорила она.

– Ну, так в чем же дело, – сказал я и стал подниматься.

Она придержала меня за руку:

– Больно ты шустрый. Логика у тебя безупречна, но вот насчет мотивов я сомневаюсь.

– Каких еще мотивов?

– Тебя надо спросить каких.

Я со вздохом опустился на стул и поглядел на Энджи самым своим чистым и искренним взглядом:

– Мотив тут один-единственный: отчего бы нам не разузнать все, что сумеем, раз уж представилась такая возможность?

Она медленно покачала головой, рассматривая меня внимательно и не без сожаления. Потом провела рукой по волосам, взъерошив свою челку.

– Патрик, пойми, Дженна – это не кошка под дождем. Она взрослая женщина, совершившая преступление.

– Не уверен.

– В любом случае нас с тобой это не касается. Мы же не социальные работники.

– К чему ты клонишь, Энджи? – спросил я, внезапно почувствовав ужасную усталость.