Фойбл надолго закрыл глаза, словно задумался о давней драме, которая привела его к бутылке.

– Хорошо, – наконец заговорил он. – Эти чертовы сайентологи купили старый отель в верхней части острова и устроили там что-то вроде борделя для заезжих кинозвезд. Черт возьми, я как-нибудь доберусь до этих япошек. Пусть они и одной рыбой питаются.

– На острове Масконгас? – Мне просто хотелось почувствовать это слово на языке.

– А о каком же еще острове я бы стал толковать? – Он скривил недовольную гримасу и протянул руку за двадцаткой. – Давай-ка это сюда, сынок.

Я протянул купюру. Фойбл хрипло откашлялся.

– Эти деньги свидетельствуют о том, что ты из очень далеких краев, сынок, – заявил он. – Когда сюда заваливают япошки, то меньше стольничка они не дают. Черт, да прежде чем они выловят всех морских ежей, здешний док будет полон солидных банков, из которых японцы будут брать деньги, чтобы платить моим ныряльщикам за работу.

– Расскажите об этом подробнее, – попросил я.

– Хм!

– Съешьте меня!

– Хм! – опять хмыкнул он. – Что это еще такое?

– Я попросил рассказать мне об этом подробнее. Объясните все о японцах парню, который приехал издалека.

– Ты знаешь, что такое юни, сынок?

– Прошу простить мое невежество.

– Это национальная японская еда, сынок. Из морских ежей. Вот и вся история о Масконгас-пойнте, если только не считать сайентологов, купивших тот долбаный отель. В японской семье принято есть юни хотя бы раз в неделю – для сохранения самоуважения. Вот ты, к примеру, ешь бифштексы, а им каждую неделю подавай тарелку с икрой морских ежей. А уж в Золотую неделю – это вроде Рождества у японцев, – пояснил он, – они едят только юни. Но в японских территориальных водах ежи скоро повыведутся. Ты следишь за моей мыслью?

– Конечно, – кивнул я.

– Так что японский закон теперь запрещает ловить морских ежей с аквалангом, – сообщил мне мистер Фойбл. – Все, что дозволено, так это при отливе собирать их специальными грабельками. Попробуй как- нибудь сделать это, сынок. Будешь весь день болтаться по берегу, а нагребешь не больше чем на десятицентовик.

Если где-либо и когда-либо был человек, которому стоило бы рассказывать свою историю на ходу, так это именно Фойбл.

– На побережье Мэна самая большая в мире популяция морских ежей, сынок. Под островом их целые колонии, и они толстенькие, как виноградины. Сами жители Мэна никогда морских ежей за еду не считали, а ловцы омаров и вовсе раздражались из-за них. Из-за этого нового японского закона все тамошние рыбачки и потянулись сюда, сынок, если только, конечно, им известно, как нанять команду ныряльщиков. Тут у нас, ниже Рокпорта, целая экономика развилась. Японцы насажали здесь нужных растений, целая армия женщин денно и нощно чистит ежей, а на следующее же утро их отправляют самолетом в Японию. Японские дилеры так и катят сюда на дорогущих машинах, сынок, дожидаются возвращения рыбацких шхун, бьются об заклад из-за груза, а потом платят наличными, так что, как я уж тебе говорил, деньги здесь крутятся немереные.

– А что еще происходит? – Я проглотил тик. История Фойбла начала интересовать меня.

– В Рокпорте? Ничего особенного. Там всегда так, как сейчас. А если ты спрашиваешь о том, что творится у нас, так здесь есть парочка лодок, сынок, – продолжал разглагольствовать Фойбл. – Те парни с вершины холма попросту купили меня, вот так. Никаких больше машин с затемненными стеклами, никаких сделок на причале, с которого я теперь – ни ногой. Я теперь – эксклюзивный поставщик, сынок, и парня счастливее ты не встречал.

Счастье Фойбла так и окружало меня в маленькой хижине, и что-то оно не произвело на меня впечатления. Но я не стал говорить об этом.

– Парни с вершины холма? – переспросил я. – Вы имеете в виду «Фудзисаки»? – Я надеялся, что он так поглощен своей историей, что не обратит внимания, с каким удовольствием я произношу это название.

– Совершенно верно, сэр, – кивнул Фойбл. – Они недурно устроились. У них несколько шикарных домов на острове, они переделали для себя целый ресторан, пригласили повара, который умеет готовить суши, чтобы они могли есть то, что им нравится. Хотелось бы, чтобы они и этих сайентологов выжили из старого отеля.

– И не только вам хотелось бы. Кстати, сам Фудзисаки… Суперпуперисты! Фудзиперисты! Фудзисаки живет тут круглый год?

– Что это с тобой?

– Фудзитристы нас оседлали!

– Похоже, ты страдаешь от синдрома Туретта, сынок.

– Да, – выдохнул я.

– Хочешь выпить?

– Нет, нет, – отказался я. – Так в этих шикарных домах они все и живут?

– Нет, – отрицательно помотал головой Фойбл. – Они целыми компаниями приезжают сюда, а после разъезжаются кто куда – в Токио, Нью-Йорк, Лондон. На острове есть посадочная площадка для вертолетов. Сегодня с утра они на пароме перебирались туда, на остров.