тоник. Другое дело — в центральном зале. Вот там шампанское лилось рекой, соседствуя с коньяком и виски как минимум двенадцатилетней выдержки.

— Это хорошо, — ответил коротышка, протягивая деньги. — От холодного у меня болит горло.

Бармен стал отсчитывать сдачу, но коротышка остановил его.

— Не надо, — и поспешил прочь от стойки.

— Эй, мистер! — крикнул ему вдогонку повеселевший бармен. — Будьте осторожны, когда начнете открывать! Оно ведь…

Коротышка не дослушал. Он криво улыбнулся, и в следующее мгновение его уже не было. Исчез, словно испарился.

Сергей Степанцов, мрачный и подавленный, вошел в раздевалку. На входе по-прежнему стояли те же самые «гориллы». Один из охранников сочувственно улыбнулся боксеру, но Сергей не обратил на это внимания. Все! Карьера рухнула. Одному богу известно, скольких трудов ему стоило пробиться на

американский профессиональный ринг. И какие надежды он возлагал на этот поединок. Скоро — титульный бой: Если бы он победил, то через два месяца встречался бы с Робином Куком, чемпионом мира в полутяжелом весе. А это уже другой уровень.

О деньгах он почти не думал. Сейчас они беспокоили его меньше всего. Главное — пробиться. Профессиональный бокс — то же самое шоу. Здесь как в Голливуде. Важно не то, как ты бьешься, а то, на кого люди приходят посмотреть. Сотни, а то и тысячи превосходных бойцов по всему миру остаются невостребованными — только потому, что публике в них что-то не нравится. Сергей наконец-то получил заветную путевку, и вдруг… Такая обидная осечка! Но самое обидное было то, что другого такого случая больше не представится. Судьба не дает второго шанса, если ты прозевал первый..

Степанцов расшнуровал боксерки, скинул трусы и пошел в душевую. Там он включил сразу два соседних душа: один сделал горячим, а второй — холодным, и так по очереди переходил от одного к другому, постепенно приходя в себя.

Хлопнула дверь. В раздевалку вернулись Савин с Альбертом. Они вполголоса переругивались, но Сергей не прислушивался к их разговору. Ему еще предстоял серьезный разговор с тренером, а пока он хотел одного — обо всем забыть. Смыть с себя горечь поражения, сбросить тяжесть позора. Вода шумела так успокаивающе… Он встал посередине между обоими душами и уперся руками в- стену, чувствуя, как левой половине тела становится горячо, а правую — пробирает приятный холодок…

— Что это у тебя в руках? — спросил Буцаев, показывая на коричневый бумажный пакет.

— Бомба, босс. Сначала я подумал о пожарной сигнализации, но потом решил, что это слишком банально, — пояснил Реваз.

Буцаев понял едва ли половину из того, что он сказал.

— Банально? — переспросил он.

— Ну конечно. Это уже было как минимум в шестидесяти голливудских боевиках. Вспомните: «Крепкий орешек»… — коротышка начал загибать пальцы.

— Достаточно, — отмахнулся Роман Остапович. — Я все равно не понимаю, как ты ухитрился протащить сюда бомбу. Здесь такая охрана… И такие металлоискатели, что они реагируют даже на железные зубы Хасана.

— Золотые, босс, — оскалился Хасан, демонстрируя блестящие клыки.

— Значит, у них хреновые металлоискатели, — отрезал Буцаев. — Что дальше?

— Очень просто, босс, — ответил Реваз, — предоставьте это дело мне… — он взял Хасана под руку. — Пойдем со мной, джигит!

— Куда? — насторожился Хасан..

— Пойдем, пойдем. Вот увидишь, тебе понравится. Ты давно уже хотел туда попасть. А ты, — обратился Реваз к Fore, — следи за охранниками у двери раздевалки. Как только они уйдут, путь свободен.

— Я понял, — хохотнул Гога, — тут мы заходим и берем его тепленьким.

— И везем в пустыню, — заключил Буцаев…

Реваз с Хасаном прошли по коридору мимо раздевалки русского боксера, повернули за угол и остановились перед белой пластиковой дверью. Реваз отдал ему сверток.

— Как только я уйду, — сказал он, — зайдешь внутрь, досчитаешь до пяти и дернешь вот за это колечко, — Реваз приоткрыл пакет и показал на проволочное кольцо.

В это время дверь открылась, и на пороге появилась женщина в вечернем платье. Она неодобрительно покосилась на странную парочку, надменно поджала губы и пошла по коридору в сторону главного зала казино. Хасан зачарованно смотрел ей вслед.

— Эй! Приди в себя, я здесь! — Реваз пощелкал перед его носом пальцами.

— А? — Хасан попытался сконцентрировать внимание, но в этот момент мимо них прошла еще одна роскошно одетая — точнее, раздетая — женщина. На сей раз — шатенка. Взгляд ее был еще более презрительным, чем у предыдущей. Она фыркнула, открыла дверь и вошла внутрь.

— Ты все понял? — спросил Реваз.

— Да, слушай! Сколько можно говорить?

— Заходишь, считаешь до пяти и дергаешь за колечко. Потом — сразу же выбегаешь и — в раздевалку.

— Понял я, понял, — сказал Хасан. — Иди уже, слушай, да?

— Хорошо, — коротышка похлопал его по плечу, завернул за угол и стал ждать.

«Предчувствие. У меня опять — нехорошее предчувствие, — подумал Белов. — Что поделать? Предчувствия обычно одолевают тех, у кого была насыщенная событиями жизнь. Причем — опасными событиями».

В этом он не заблуждался, Саша вошел в «Тадж-Махал» через главный вход. Прямо — высокие двери вели в главный игровой зал, направо — в ресторан и гостиничный комплекс. Белов свернул налево, в сторону игральных автоматов и служебных помещений.

Охранники в красных пиджаках окинули его внимательным взглядом и решили, что от респектабельного господина в темно-синем итальянском костюме, бледно-голубой рубашке и коричневых ботинках «Barker» ожидать неприятностей не приходится. В общем-то, они были правы. Саша никому не собирался доставлять хлопот; он пришел сюда с противоположной целью.

Белов миновал длинные ряды «одноруких бандитов» и оказался в маленьком уютном баре. Здесь он остановился и задумался.

— Нехорошо идти в гости с пустыми руками. Взять, что ли, вина? — тихо сказал он сам себе и подошел к стойке. — У вас есть шампанское? — обратился он к бармену

Тот достал бокал, собираясь его наполнить, но странный клиент остановил его жестом и попросил целую бутылку. Бармен поставил ее перед ним на стойку. Белов прочитал этикетку, взвесил бутылку в руке, что-то прикидывая.

— Нет, пожалуй, я передумал. Скажите, а водка у вас есть?

— Конечно. Какую желаете? — бармен убрал шампанское обратно под стойку.

— Какую? У вас есть «Столичная»? Только не латвийская, а настоящая, русская.

— Разумеется, — бармен обиженно нахмурил брови. Вам двойную порцию?

— Нет, мне всю бутылку, — ответил Белов.

— О-о-о! — бармен достал с полки большую бутылку «Столичной» и положил в коричневый бумажный пакет. — Будьте осторожны! Водка — опасная штука. Она может так ударить в голову…

— Спасибо, я знаю, — перебил его Белов. — Я, собственно, для этой цели ее и беру, — он расплатился и ушел, оставив бармена в легком недоумении.

Увидев, что Реваз скрылся за углом, Хасан взялся за ручку непонятной двери. Коротышка сулил, что это место окажется интересным. Что ж, посмотрим!

Хасан крепче сдавил бумажный пакет, нащупывая горлышко бутылки. Проволочное кольцо торчало наружу, как чека гранаты. Хасан вошел внутрь и огляделся. Пол, стены, потолок, — все было белым. По левую руку стояли зеркала; высокие, в человеческий рост. Из зеркал на него смотрели шестьдесят четыре Хасана. Затем начинался длинный ряд умывальников, а над ними — зеркала поменьше. Справа, за стенкой, он увидел длинные ряды кабинок,