Змиенко демонстрировал чудеса вождения. За несколько минут он не только не потерял уходивший на предельной скорости 'ниссан', но и почти догнал его. Дорога шла между заводскими корпусами, обнесенными бетонными заборами. Одно слово – промзона. Машин почти не встречалось, и оба водителя смогли выжать из своих машин максимум скорости.

Неожиданно 'ниссан' резко затормозил. Он почти остановился. Змиенко торжествующе взглянул на напарника.

– Сейчас мы их сами возьмем. Приготовься! Слепим тепленькими!

Воскобойников полез за пистолетом. В их работе оружие требовалось скорее скрывать, чем доставать, поэтому оперативную кобуру он носил под курткой и легким тонким свитером. Пистолет зацепился за одежду и не хотел вылезать. Воскобойников выругался сквозь зубы, рванул посильнее. Раздался треск материи. В тот же момент Змиенко ударил по тормозам. Воскобойникову, чтобы не врезаться лбом в стекло, пришлось выбросить руки вперед и упереться в торпеду. Пистолет упал на пол машины. Воскобойников нагнулся за ним, и тут прямо над головой услышал дробь сухих ударов по ветровому стеклу. И только после этого – автоматную очередь.

Рядом вскрикнул Змиенко. Воскобойников почувствовал, как напарник навалился на него всей тяжестью. По салону 'десятки', как свинцовый горох, стучали пули. Все, что смог сделать Воскобойников, это высунуть правую руку с пистолетом и произвести наугад несколько выстрелов в направлении противника. Автоматные очереди прекратились, взревел двигатель, взвизгнули покрышки 'ниссана', и вскоре все стихло.

Воскобойников только теперь почувствовал острую боль в предплечье: одна из пуль попала в него. Стиснув зубы, чтобы не застонать, он отстранил безвольное тело Змиенко и осторожно выглянул. Никого – ни спереди, ни сзади. Их машина похожа на решето, салон засыпан битым стеклом, обильно залит кровью. Это была кровь Змиенко. Сам капитан в неестественной позе полулежал на сиденье, запрокинув голову, и смотрел в потолок мертвым стекленеющим взглядом.

Утром Введенский первым делом вызвал к себе капитана Воскобойникова. Тот вошел в кабинет буквально в ту же секунду, словно ждал за дверью. Его левая рука висела на перевязи, выглядел он, как восставший из гроба: лицо бледное, словно у него всю ночь откачивали кровь, под глазами темные круги.

Введенский поморщился, словно неизвестные ранили не подчиненного, а его самого. Потом спросил.

– Как себя чувствуешь? В состоянии докладывать? Рука сильно болит?

– Терпимо, – сдержанно отозвался Воскобойников. – Можно сказать, отделался легким испугом. А вот Змиенко не повезло… У него ведь семья осталась, трое детей мал мала меньше.

– Да, жаль парня, – вздохнул Введенский. – Не сомневайся, мы до них доберемся. И в самое ближайшее время.

Полковник жестом пригласил раненого садиться, а затем занял свое место за Т-образным столом. Помолчал, собираясь с мыслями, взглянул на Воскобойникова.

– Ну ладно, вернемся к нашим делам. Если ты в состоянии, рассказывай. Начни со Шмидта.

Воскобойников подробно доложил о результатах наблюдения за Шмидтом. Полковника очень заинтересовали отношения Шмидта с Ольгой Беловой в девичестве Суриковой, которые с каждым днем становились все теснее. В остальном доклад наружника не содержал для Введенского ничего, что заслуживало бы особого внимания. В конце разговор снова вернулся к трагическим событиям предыдущего дня.

– Вы этот 'ниссан' раньше видели? – спросил Введенский.

– Нет, – уверенно сказал Воскобойников. – Мы бы его засекли. Параллельного наблюдения за Шмидтом раньше не было. По крайней мере, систематического. Это могли быть частники из охранного предприятия или бандиты. Последнее вероятнее, – он машинально потрогал простреленную руку.

Введенский ничего не ответил. Он хорошо знал, что многие охранные предприятия представляют собой настоящие преступные группировки. Ослабленные бесконечными реорганизациями и утечкой кадров правоохранительные органы были не в состоянии контролировать растущие как грибы после дождя частные охранно-сыскные фирмы.

Полковник поблагодарил оперативника за хорошую работу и отправил его домой, отдыхать, восстанавливать силы.

Введенский не собирался встречаться со Шмидтом в ближайшее время. Для его вербовки у полковника не хватало материала, и вообще, клиент должен был дозреть. Но после гибели Змиенко ситуация изменилась. Теперь можно было попробовать дожать Шмидта, используя в качестве средства давления охотившуюся на него команду 'ниссана'. И Введенский направился в офис фонда 'Реставрация', предварительно сообщив о своем визите по телефону.

Шмидт ждал полковника внизу, в вестибюле, в компании трех своих ангелов-хранителей. Введенский воспринял это как хороший знак. Они поднялись на лифте наверх, в офис Шмидта. Тот жестом отпустил охрану и пригласил полковника садиться. Они уселись в кресла друг против друга. Введенский решил играть эту партию в агрессивном стиле, и поэтому сразу взял быка за рога.

– У вас, Дмитрий Андреевич, как я слышал, серьезные осложнения с прокуратурой? – изображая сочувствие, поинтересовался он.

Шмидт дернулся, но тут же взял себя в руки и спокойно сказал:

– Меня вызывали в прокуратуру как свидетеля. К убийству Каверина я не причастен!

Введенский благожелательно улыбнулся и несколько раз кивнул, соглашаясь с утверждением собеседника.

– Нисколько не сомневаюсь, но в этом нужно убедить прокуратуру. Скажу больше. Мы знаем, кто убил Каверина. Вы, полагаю, тоже.

Шмидт вопросительно посмотрел на полковника. Напоминание о вызове в прокуратуру он расценил как шантаж, и это ему не понравилось.

Введенский, в свою очередь, внимательно следил за лицом Шмидта, стараясь уловить малейшие оттенки его выражения.

– Мы знаем, что Каверина убил ваш бывший шеф Александр Белов. Мы долгое время сотрудничали с ним, это был целиком и полностью наш человек, и теперь мне очень его не хватает.

– С трудом верится, что Саша мог быть комитетским стукачом, – недоверчиво бросил Шмидт.

Полковник пропустил мимо ушей это обидное словосочетание. Он понимал, что рискует, избрав наступательную тактику, но перед глазами у него стояло залитое кровью лицо капитана Змиенко. Это не последняя смерть в истории с 'ниссаном'. Чтобы предотвратить гибель людей, приходилось идти ва- банк.

– Видите ли, Дмитрий Андреевич, – как можно убедительнее сказал Введенский, – вы не совсем точно представляете себе формы сотрудничества граждан с органами безопасности. Саша отнюдь не был стукачом, как вы выражаетесь.

И Введенский вкратце изложил Шмидту свою версию совместной работы с Беловым. Пришлось упомянуть и имя Каверина.

– Значит, и он на вас работал? – разочарованно произнес Шмидт, выслушав рассказ полковника. – Поэтому вы и не помогли Белову в борьбе с Кавериным. И Каверину не помогли. Теперь понятно, почему. Хотели использовать естественный отбор. Только оказалось, что победителя нет.

Введенский не удержался от усмешки.

– Почему же нет победителя? Победитель имеется. Это вы, Дмитрий Андреевич.

Шмидт слегка вздрогнул и на секунду потерял самообладание. Его растерянность не укрылась от Введенского. Полковник понял, что у него есть все шансы на победу в этой дуэли. Поэтому он принялся излагать события, произошедшие после гибели Фила, Пчелы и Космоса вплоть до покушения на Александра Белова в аэропорту. Так подробно, будто сам был их участником.

– А вот кто стрелял, нам установить не удалось, – закончил Введенский свое повествование. – Но мне кажется, что вы знаете и заказчика, и исполнителей, – добавил он, как ни в чем не бывало разглядывая собеседника.

Шмидт, хоть и не показывал виду, был выбит из колеи. Ему стало ясно, что представитель самой могущественной организации России его вычислил, расшифровал, загнал в угол. Он ждал последнего