— Ладно. Пусть будет цифровой код. Восемь знаков. Это оставляет перед нами примерно триллион возможных комбинаций.
00:01:00
00:00:59
00:00:58
— Только Вебер знал код, правильно? — сказала Рене. — Поэтому эта цифра должна иметь к нему отношение.
— Или может быть абсолютно произвольным набором цифр, — сухо произнес Рейс.
— Вряд ли, — сказала Рене. — Люди, использующие цифровой код, редко применяют произвольные цифры. Они используют цифры, которые имеют для них значение, цифры, которые они могут вспомнить, подумав о незабываемом событии, дате или о чем-то таком. Итак, что мы знаем о Вебере?
Рейс больше не слушал.
Что-то шевельнулось в глубине его мозга, когда он слушал Рене. Она только что говорила об этом.
— Все в порядке, — вслух подумала Рене. — Во время Второй Мировой Войны он был нацистом. Он проводил эксперименты на людях.
Но Рейс думал совершенно о другом.
Они используют цифры, которые имеют для них значение, цифры, которые они могут вспомнить, подумав о незабываемом событии, дате или...
И тут его осенило.
Он вспомнил о статье в «Нью-Йорк Таймс», которую вчера утром читал по дороге на работу, перед тем, как он добрался до университета и обнаружил ожидающую его в его кабинете группу спецназовцев.
В статье говорилось о том, что ворам легче взломать банковский счет, поскольку восемьдесят пять процентов людей в качестве кода используют дату своего рождения или другую знаменательную дату.
— Когда он родился? — неожиданно спросил Рейс.
— Я знаю, — ответила Рене. — Я видела это в файле о нем. Где-то в 1914 году. Вот. 6 августа 1914 года.
00:00:30
00:00:29
00:00:28
— Как ты считаешь? — прокричал Рейс, перекрывая шум дождя внутри кабины.
— Возможно, — ответила Рене.
Профессор секунду подумал об этом. За это время он обежал глазами комнату и увидел сидящего у стены Эрхардта, фыркающего сквозь наполненный кровью рот.
— Нет, — решительно сказал Рейс. — Это не то.
— Что?
00:00:21
00:00:20
00:00:19
Рейс теперь думал абсолютно спокойно.
— Это слишком просто. Если он вообще использовал дату, то она была не просто знаменательной, а должна была быть в чем-то красивой. Чем-то, что можно продемонстрировать всему миру. Он не стал бы использовать бессмысленные цифры, например дату своего рождения. Он использовал бы что-то со значением.
— Профессор, у нас мало времени. Что там еще есть?
Он постарался вспомнить все, что он раньше слышал о Фрице Вебере.
«Ученый проводил эксперименты на людях».
00:00:15
«Его судили в Нюрнберге».
00:00:14
«И приговорили к смерти».
00:00:13
«И казнили».
00:00:12
'Казнили.
Казнили...'
«Вот оно», — подумал Рейс.
00:00:11
«Но какого числа?»
00:00:10
«Рене. Быстро. Дата предполагаемой казни Вебера?»
00:00:09
«Ох... 22 ноября 1945 года».
00:00:08
«22 ноября 1945 года».
00:00:07
«Вот оно».
00:00:06
Рейс наклонился вперед и набрал цифры на клавиатуре компьютера «Сверхновой».
ВВЕДИТЕ КОД ДЕАКТИВАЦИИ СЮДА
11221945
Введя код под поливающим его дождем из спринклера, когда цифры на таймере перед ним бежали к нулю, Рейс нажал пальцем на клавишу ENTER.
Раздался гудок.
Фырканье Эрхардта сразу же прекратилось.
Рейс широко улыбнулся.
Боже мой, я сделал это.
Внезапно экран возле «Сверхновой» изменился.
КОД ДЕАКТИВАЦИИ ВВЕДЕН.
ОТСЧЕТ ВЗРЫВА ОСТАНОВЛЕН ЗА
00:00:04
ИНИЦИАЛИЗИРОВАНА АЛЬТЕРНАТИВНАЯ
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ВЗРЫВА
Альтернативная последовательность взрыва?
— Проклятие... — выдохнул Рейс.
Он бросил взгляд на другой таймер, который находился на цилиндре с гидразином у противоположной стены. На нем постоянно горело 00:00:05.
В эту секунду таймер начал отсчет и переключился на 00:00:04.
Глаза Эрхардта расширились от удивления.
Глаза Рейса стали еще шире.
— О нет, — сказал он.
Через четыре секунды в цилиндрах смешалось самовоспламеняющееся топливо, и ужасная сила выбила стены кабины управления.
Все окна вылетели в воздух миллионом кусочков, за ними следом летел ревущий взрывающийся огненный шар.
Во все стороны разлетались осколки. Настолько колоссальная сила разбросала двери, куски «Сверхновой», истерзанные части деревянных скамей, участки пола, что некоторые из них сумели оказаться за краем кратера и приземлились в окружавших гигантский рудник зарослях. Разломанные куски двух термоядерных боеголовок, из которых состояла «Сверхновая», спокойно приземлились на дно, потому что самовоспламеняющийся взрыв был слишком слабым, чтобы расщепить атомы внутри них.
