еще и знал, что за старая перечница торчит за рулем раритетного авто.

«Ну-ну, – усмехнулся старик, перехватив очередной полный изумления взгляд. – Смотрите, дорогие сограждане. Сегодня я весь день на арене, и завтра, надеюсь, тоже».

Он миновал сложный лабиринт улиц с односторонним движением и, наконец, выехал на проспект Зига. Здесь уже было просторно. Машины ехали по трем полосам в каждую сторону, но их, учитывая время суток, было сравнительно немного. Старик занял крайнюю правую полосу и с удовольствием прибавил скорость, не зарываясь, разумеется. Шестьдесят километров в час – его предел. На большей скорости ослабевшая реакция могла дать сбой.

«Оно мне надо?» – почти весело подумал Маркус, ощущая удовольствие от «быстрой» езды, и в этот момент его остановил полицейский.

«Вот же…» – Старик плавно притормозил, реагируя на отмашку молодого парня в голубой форме, и, притерев машину к обрезу тротуара, остановил ее всего, быть может, в метре от мотоцикла патрульного.

– Я нарушил правила? – ворчливо спросил Маркус, глядя сквозь открытое окно на подошедшего вплотную полицейского.

– Нет, – растерянно ответил тот. – Но вы уверены, мой господин, что можете управлять автомобилем?

– У меня есть права, – кисло улыбнулся Маркус и протянул патрульному пластиковую карточку лицензии.

Полицейский взял права, бросил на них беглый взгляд, и челюсть его отвисла сама собой.

– Вы… – только и смог сказать он.

– Я, – кивнул старик. – И если ты еще не заметил, парень, улицы моего имени в этом городе пока нет. Значит, я жив.

– Извините, кводо,[41] – обалдело сказал полицейский и вернул Маркусу лицензию. Рука его при этом ощутимо дрожала.

– Пустое, – хмыкнул Маркус. – Я могу ехать?

– Да. Да, конечно. – Этому парню будет что рассказать своим друзьям. Сегодня он остановил «майбах» самого Маркуса Холмянского, и живой Итальянец разговаривал с ним, «как мы с тобой»!

Старик кивнул своим мыслям, завел машину и, стараясь продемонстрировать «высший класс», плавно тронул ее с места, вписываясь в не сильно напряженный поток движения. Достигнув площади Царя Шауля,[42] он взял вправо и снова вернулся в свой собственный старый Тель-Авив, только теперь уже с другой стороны. Для того чтобы попасть туда, куда ему сейчас надо было попасть, не обязательно было выезжать на проспект Зига, но старику просто захотелось прокатиться по скоростной магистрали. Только и всего.

Первую остановку он сделал, как и запланировал, на улице Ольги Зиг, припарковал машину у дома восемнадцать и неторопливо вернулся к десятому. Поскольку заранее он с Ариком не созвонился, могло случиться, что ему придется подождать. Маркуса это, впрочем, совершенно не тревожило. Ждать так ждать. Ему и стричься-то было, если честно, не обязательно, и не к парикмахеру он на самом деле сейчас пришел. Однако долго ждать не пришлось. Всего десять минут. Маркус только и успел, что бегло пробежать заголовки утренних газет, но уже углубиться в чтение пространной статьи о раскладе сил в кнессете[43] Арик ему не дал. Клиент, над лысиной которого колдовал бывший лучший подрывник 21-го Балканского корпуса, ушел, и Маркус занял его место в кресле у окна.

«Ну и зачем ты здесь?» – спросил он себя, скосив глаза к окну. С этой позиции он мог видеть только часть уличного указателя.

«Ольга».

Полина…

Он знал, зачем сюда пришел, но ему было неловко и даже стыдно признаться самому себе (себе даже больше, чем кому-нибудь другому), что все это было лишь затем, чтобы увидеть ее имя. Однако от правды не уйдешь, даже если очень этого хочешь, а он не любил лгать. Во всяком случае, себе и своим друзьям.

«А потом ты поедешь пить кофе к Реувену…» – Ольга не иронизировала, она просто предполагала.

«Непременно, – твердо ответил он, переводя взгляд на зеркало. – Сначала Ольга Зиг, 10, потом Эммануил Зильбер, 39, а еще потом – книжная лавка на Неверов. Имею я право?»

«Имеешь, – согласилось с ним его собственное отражение. – Только не затягивай, брат! Сдохнешь по дороге, и все твои благие намерения обратятся в ничто».

– Как обычно? – поинтересовался Арик.

– Да, Ари, – ответил он, вглядываясь в свое собственное лицо по ту сторону времени. – Да, как всегда.

Таким, как сейчас в зеркале, он был шестьдесят лет назад. Таким увидела его в первый раз Ольга. А кто еще, кроме немногочисленных фотографий, оставшихся от того времени, помнил его таким? Два-три все еще живых «мальчика» из его Волчьей Сотни, в которой на самом деле никогда не было так много людей, но и они, перешагнув уже восьмой десяток, сражались теперь с маразмом и склерозом, а не с контрразведками половины стран Европы.

«Ты остался один», – сказала Ольга, и он услышал в ее голосе печаль и сострадание.

«Я не один», – возразил он, отметив, что она так ни о чем и не догадалась. Это был хороший признак. Если не догадалась Ольга, то и Китовер – сука! – не догадается.

«Я не один», – сказал он.

«Он не один», – подтвердил Янычар, умудрившись вклиниться в их разговор через два квартала.

«Не вмешивайся, Зильбер!» – потребовала Клава, никогда не упускавшая случая напомнить Янычару, кто в доме хозяин.

«Молчи, женщина! – с любовью в голосе огрызнулся Зильбер. – Мы на Востоке или где?»