– Вот видите! – Она торжествующе обвела всех взглядом, одновременно чувствуя на себе «особый» взгляд Макса.
– Но риск… – Йфф встала со своего места и смотрела Лике прямо в глаза.
– Три крейсера и моя яхта… О каком риске вы говорите?
И то правда, ее яхта по тактико-техническим характеристикам мало чем отличалась от легкого крейсера.
– И все-таки, – неуверенно сказал Виктор.
– Я возьму двадцать телохранителей и роту «Застрельщиков», – ответила Лика, переведя взгляд на Виктора. На Макса она по-прежнему старалась не смотреть.
– А если ратай? – предположила Йфф.
– А если демоны Нижнего Мира? – вопросом на вопрос ответила Лика.
– Пусть летит, – неожиданно сказал Макс.
Она даже вздрогнула, услышав его голос. Ну не на самом деле, а фигурально выражаясь, однако его голос…
Вот теперь она на него посмотрела. Глаза их встретились.
История первая
ЛЕВ ЗИМОЙ
За блеском штыка, пролетающим в тучах,
За стуком копыта в берлогах дремучих,
За песней трубы, потонувшей в лесах…
Копытом и камнем испытаны годы,
Бессмертной полынью пропитаны воды,
И горечь полыни на наших губах…
Нам нож – не по кисти,
Перо – не по нраву,
Кирка – не по чести
И слава – не в славу:
Мы – ржавые листья
На ржавых дубах…
Зимы холодное и ясное начало
Сегодня в дверь мою три раза простучало.
Глава 3
ИТАЛЬЯНЕЦ
Войдя утром в свой кабинет и усаживаясь в кресло перед письменным столом, старик неожиданно подумал, что уже долгие годы пейзаж его жизни совершенно не меняется. Все тот же вид из окна, устоявшийся распорядок жизни, привычные вещи на своих обычных местах. А привычные вещи – в его случае – это старые вещи, то есть такие, что за годы и годы стали частью своего владельца не меньше, чем частью окружающего его мира. Взгляд старика почти равнодушно скользнул по всем этим вещам, возможно, лишенным смысла каждая в отдельности, но безошибочно дополнявшим одна другую и создававшим – все вместе – то, что называлось кабинетом.
Когда он был молодым… Старик усмехнулся, обнаружив, что стал было выстраивать совершенно неверную по своей сути мысль. Когда он был молодым, ему и в голову не могло прийти, что у него когда- нибудь будет свой кабинет. Если честно, он вообще не думал, что доживет до тех времен, когда у него появится, сможет появиться свой кабинет. Во всяком случае, до такого возраста он дожить не предполагал.
«Столько не живут», – хмуро пошутил он и посмотрел на фотографии тех немногих, кого взял с собой «до конца». Все они уже ушли и жили теперь только в его памяти, в его сердце, до тех пор, разумеется, пока это старое сердце бьется, а в обветшавшей памяти не поселится его величество маразм. Когда это случится, он уйдет к ним, и все вместе они наконец перестанут быть здесь, обременяя своим присутствием тех, для кого они в лучшем случае история. Увы, но, скорее всего, его кабинет – последнее место в мире, где эти люди еще не превратились в имена и числа, в лишенную живых красок жизни сухую бухгалтерию архивов.
«Не смотри на меня так! – потребовал он, глядя в глаза Ольге. – Я ничуть не изменился. Стал старше,
