восьмилетнего упрямца. Затем протянул руку, легко коснулся спутанных волос, усмехнулся, когда мальчик упрямо отстранился, и странно наклонил голову.

— Забавно… скажи-ка мне, дитя: какого цвета мои глаза?

Я озадаченно нахмурилась, но Лука почти не задержался с ответом:

— Синие.

Разумеется, какие же еще?! Однако, услышав очевидное, эльф почему-то мелодично рассмеялся, повергнув нас в состояние еще большего недоумения. Брегол при этом удивленно моргнул и ошарашено повернулся к внуку, а Лех странно кашлянул.

— Как, синие?! Лука, с тобой все в порядке?

— Да, — буркнул тот, насупливаясь и враждебно зыркнув на довольного эльфа. — У тебя и папы карие, у мамы черные, у бабушки серые, а у него синие! Как море! Или небо!

— Но это же… как же? — окончательно растерялся купец, переводя беспокойный взгляд с Беллри на меня, с Леха на Велиха, с сына на внука. — Но ведь они зеленые!! У эльфов у всех ЗЕЛЕНЫЕ глаза!!

ЧТО?! Я ошеломленно замерла. Он сошел с ума?! Какие зеленые, когда они ярко синие?! И всегда такими были? Может, мне эльфы попались неправильные?! Обернувшись, я так же растеряно, как Брегол, всмотрелась в прекрасные очи своих остроухих спутников и едва не фыркнула: ну да, синие. Чего он глупости городит? Лука правильно сказал — синее не бывает. Никакой зелени и в помине нет, а некоторым, как оказалось, просто надо сходить к лекарю и целый месяц пропить настой из черники.

— Беллри? — вежливо поинтересовался самочувствием друга Лех.

— Что происходит? — нахмурился и Велих. — Лука, почему ты лжешь? Они ведь зеленые…

Мальчик помрачнел и непримиримо сверкнул глазами.

— Нет, синие!

— Все правильно, — снова рассмеялся эльф. — Для обычных людей наши глаза действительно выглядят зелеными, так и есть. Но мальчик не лжет, потому что прирожденные маги из-за некоторых особенностей зрения воспринимают их цвет совсем другим. Аура накладывается, вот и получается такой парадокс. Понимаешь? В свое время именно так и выявляли молодых магов — просили взглянуть в глаза бессмертному. Теперь-то, правда, есть и другие способы, но от этого факты не изменились: наш истинный цвет могут распознать только прирожденные чародеи. Такие, как твой внук, Брегол.

— Как?! — ахнул Велих.

— Что?! — опасно покачнулась я.

— Но почему?! — вскинулся купец. — У нас в роду никогда не было…!

— В твоем — нет, — спокойно кивнул Шиалл. — А вот в ее (он уверенно указал на быстро бледнеющую ларусску), судя по всему, были. Не правда ли? Скажи, девочка, долго ли живут мужчины твоего рода?

Зита прижала руки ко рту и в ужасе уставилась на улыбающегося эльфа. Даже пошатнулась от какой-то мысли, после чего побелела окончательно и, наконец, со стоном осела на землю. Если бы не Лех, вовсе упала бы, а так она просто плавно упала ему на руки и закатила глаза.

— Зита, ты что?! Что случилось?!!

— Спаси Двуединый… — слабо прошептала она. — Неужели опять?! Только не Лука! Не мой мальчик!

— Зита!! — почти простонал Велих, кидаясь к жене. Та только всхлипнула и беззвучно разрыдалась, пряча лица в ладонях. А потом начала сбивчиво, сквозь слезы говорить.

— Прости, любимый, что не сказала. Я думала, это больше не повторится…

— Да в чем дело?!

— Прости… я думала: то, что ты из других земель, спасет меня, — сбивчиво пробормотала ларусска. — Надеялась, что все кончено, порочный круг разорван, и можно спокойно жить, не опасаясь ничего. Это проклятие… ужасное, которое много лет висит на моем роде: никто из его мужей не доживает до глубокой старости. Ни отец мой, ни дед, ни прадед… вообще никто. Кого стрелой случайно заденет, кто в пожаре сгинет. Кто без вести пропадет — уйдет из дома, не оставив ни следа, ни памяти. А кто среди бела дня исчезнет и больше никогда не вернется. Я слышала, как мать рассказывала, что наш дед вдруг потерял разум — однажды поднялся среди ночи, собрал вещи и молча ушел, не сказав куда и зачем. Бабка плакала, умоляла вернуться, просила очнуться, за ведуном побежала, да не успела. Ушел он. Всей деревней поутру искали, по болотам пошли, хоть тело хотели сыскать… да так и не нашли. А отец мой просто с охоты однажды не вернулся. И не знаем: то ли медведь задрал, то ли волки словили, то ли сам ушел, как дед… мне восемь годков тогда было… как Луке сейчас. Как нашему мальчику…

Брегол растеряно посмотрел на рыдающую невестку.

— Это проклятие… самое настоящее проклятие, от которого никто не сумел избавиться… простите! Простите меня! Я не знала!! И никогда не слышала про магов! Не было их у нас! Никого! До Луки… не было…

— Но почему ты не сказала раньше? Зита? Почему не спросила помощи?!

— Да чем тут поможешь? — всхлипнула ларусска, боясь поднять глаза на мужа. — Я надеялась, Велих сумеет… поможет избавиться. Ведь люблю я его! И Луку! Хотела, как лучше, чтобы не тревожить его понапрасну, а только не вышло — как пришел срок, так и он это почувствовал. Но рано… слишком рано… он же совсем ребенок!

Мальчик испуганно потянулся вперед.

— Мама!

Зита порывисто выхватила сына из рук Велиха и с плачем прижала к себе.

— Прости меня, родной. Прости! Это я виновата! Это все из-за меня тебе было так плохо! Это я…

Мы недоуменно застыли, не зная, как реагировать на такую странную правду. Про Зиту, ее родичей, пропавших мужей, проклятие это непонятное. Откуда взялось? Где истина? Были ли то маги или просто совпадение, что они так же, как мальчик, внезапно бросали все и уходили в ночь, как околдованные? И спросить-то не у кого — говорят, девчонка еще до совершеннолетия сиротой осталась. А Лука — вот он, сидит на руках и не понимает, зачем вся эта суматоха, что он сделал плохого, что мама так горько плачет, а отец не знает, как ее утешить.

Брегол яростно кусал губы, силясь понять, что теперь делать. Лех, сведя брови к переносице, о чем- то тихо спорил с побратимами. Кажется, не хотел верить в эту чепуху про проклятие. И только Велих, нахмурившись, вдруг быстро шагнул вперед и крепко обнял жену.

— Прости, — всхлипнула девушка, содрогаясь в рыданиях. — Это я виновата!

— Нет, — твердо ответил он. — Твоей вины тут нет. И Лука не при чем.

— Но это же из-за меня…!!

— Велих прав, — скупо заметил Беллри, с растущим интересом изучая испуганного мальчика. — Вина лежит скорее на том, кто впервые смешал свою кровь с кровью мага. Причем сильного мага, очень сильного, иначе не просыпалась бы она в мужчинах одного рода на протяжении многих лет. Женщины служат лишь слабыми проводниками, помогая передавать эту особенность из поколения в поколение, но ее вины тут никакой нет. Скорее, вам надо гордиться, что в роду теперь будет превосходный маг.

— Значит, Лука станет магом? — озадаченно переспросил Яжек. — Так он поэтому… э-э… сбегал? И так странно себя вел временами?

Эльф спокойно кивнул.

— Разумеется: у магов буйная кровь, требует выхода, нуждается в сильной руке, которая сумела бы обуздать эту силу. У каждого это проявляется по-разному — кто-то слышит голоса, кто-то начинает понимать Огонь, кто-то чувствует пение ветра, а кто-то, как родичи Зиты, уходит на неслышный другим зов — зов своих предков, от которого можно сойти с ума. Думаю, в этом причина того, что ее род остался без мужчин: во время наваждения смертные теряют волю, стремятся вперед, не замечая ям и оврагов, не чувствуя земли под ногами. А потому нередко погибают в попытках найти его источник — падают, разбиваются, гибнут от лап диких зверей… мало кто достигает зрелости. Это правда. И буйный нрав тому тоже причина. Даже тогда, когда они успевают обратиться к ведуну. Но здесь только хороший маг помочь может — отыщет чужую тропинку, проведет по пути Искусства, поможет отстраниться от Зова крови. Поможет себя сдержать, ибо без него эту силу не смирить, не обуздать. Эту ярость не скроешь. Потому что у магов ВСЕГДА сложный характер и всегда очень мало друзей. Но Лука, мне кажется, почти справился с этим.