Минутны странники, мы ходим по гробам,
Все дни утратами считаем;
На крыльях радости летим к своим друзьям, —
И что ж? их урны обнимаем.
Батюшков, 1:199
О, память сердца! ты сильней / Рассудка памяти печальной.
Батюшков, 1:179
В переписке Жермены де Сталь выражение «память сердца» [la mйmoire du coer] встречается уже в 1788 г. Батюшков, согласно его собственному разъяснению в статье «О лучших свойствах сердца» (1815), заимствовал это выражение из книги аббата Сикара (1742—1822), директора Дома глухонемых в Париже. Один из воспитанников Сикара, глухонемой Жан Масьё (Jean Massieu, 1772—1846), определил благодарность как «память сердца». «Новое лит. обозрение», 2001, № 51, с. 75, 77.
Живи как пишешь, и пиши как живешь.
Батюшков, 1:41
Ты хочешь меду, сын? – так жала не страшись;
Венца победы? – смело к бою!
Ты перлов жаждешь? – так спустись
На дно, где крокодил зияет под водою.
Батюшков, 1:416
И гордый ум не победит / Любви – холодными словами.
Батюшков, 1:186
Гусар, на саблю опираясь, / В глубокой горести стоял.
Батюшков, 1:230
Стихотворение получило известность как романс, музыка которого приписывается М. Е. Виельгорскому.
Сердце наше – кладезь мрачной: / Тих, покоен сверху вид;
Но спустись ко дну… ужасно! / Крокодил на нем лежит!
Батюшков, 1:236
Я берег покидал туманный Альбиона.
Батюшков, 1:180
Отсюда выражение «туманный Альбион».
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
Батюшков, 1:425
Какое торжество готовит древний Рим?
Куда текут народа шумны волны?
Батюшков, 1:253
** О! как стал писать этот злодей!
Так будто бы воскликнул Батюшков, прочитав «Послание к Юрьеву» Пушкина (1818). Высказывание приводится в «Материалах для биографии А. С. Пушкина» П. В. Анненкова (1855). М., 1984, с. 74 (гл. 3).
** «Was ist die Uhr?» <…> «Die Ewigkeit!» // «Который час?» – «Вечность!» [нем.].
Ответ Батюшкова на свой же вопрос; приводится в «Записке доктора Антона Дитриха о душевной болезни К. Н. Батюшкова» (1829; опубл. 1887). Батюшков К. Н. Сочинения. – СПб., 1887, т. 1, с. 342.
Отсюда у О. Мандельштама: «“Который час?” – его спросили здесь, / А он ответил любопытным: “вечность”» («Нет, не луна, а светлый циферблат…», 1912). Мандельштам. ПССх, с. 102.
(1895—1975), литературовед
Полифонический роман.
Память жанра.
«Жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое. Жанр – представитель творческой памяти в процессе литературного развития»; «не субъективная память Достоевского, а объективная память самого жанра». Бахтин М. Собр. соч. – М., 2002, т. 6, с. 120, 137.
Чужое слово.
