Болящий дух врачует песнопенье.

Так ярый ток, оледенев, / Над бездною висит,

Утратив прежний грозный рев, / Храня движенья вид.

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земле мое

Кому-нибудь любезно бытие.

И как нашел я друга в поколенье, / Читателя найду в потомстве я.

…Совершил / В пределе земном все земное.

…Ничто не оставлено им / Под солнцем живых без привета.

С природой одною он жизнью дышал: / Ручья разумел лепетанье,

И говор древесных листов понимал, / И чувствовал трав прозябанье;

Была ему звездная книга ясна, / И с ним говорила морская волна.

Не бойся едких осуждений, / Но упоительных похвал.

Не ослеплен я музою моею: / Красавицей ее не назовут,

И юноши, узрев ее, за нею / Влюбленною толпой не побегут.

Но поражен бывает мельком свет / Ее лица необщим выраженьем.

Не подражай: своеобразен гений / И собственным величием велик.

Когда тебя, Мицкевич вдохновенный,

Я застаю у Байроновых ног,Я думаю: поклонник униженный!

Восстань, восстань и помни: сам ты бог!

Другим курил я фимиам, / Но вас носил в святыне сердца;

Молился новым образам, / Но с беспокойством староверца.

Окогченная летунья, / Эпиграмма-хохотунья, / Эпиграмма-егоза.

Как не любить родной Москвы!

Век шествует путем своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезнули при свете просвещенья

Поэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам преданы.