дрожал, корчился и стонал, держась за живот. Жеан бережно уложил друга в постель и уселся рядом.
— Ничего, — пробормотал он. — Зато ты неплохо выглядишь — бледный и холодный. Вполне правдоподобно.
— Мило, да? — прошептал Локки. — О боги, сколько же еще это продлится?
— Не могу сказать точно, — ответил Жеан. — Сейчас они уже должны подходить к башне. Думаю, очень скоро им надоест ждать, и они в негодовании ломанутся сюда.
Прошло несколько мучительных минут, в течение которых Локки имел возможность проникнуться идеей относительности вечности. Наконец старые ступени заскрипели, раздался громкий стук в дверь.
— Ламора! Таннен! — заорал Анжаис Барсави. — Открывайте, или я вышибу эту чертову дверь!
— Слава всем богам, — простонал Локки.
Жеан отодвинул засов, и на пороге обозначилась массивная фигура Анжаиса.
— Мы ждали перед Расколотой башней! Идете вы или?.. О боги, что здесь происходит, хрен вам в душу?!
Облако вони накрыло Анжаиса, и он резко прикрыл лицо рукой. Жеан кивнул в сторону Локки и беспомощно развел руками. Тот валялся на кровати, закутанный в одеяло, — несмотря на душный вечер, несчастного бил озноб, он стонал и корчился.
— Не понимаю, в чем дело, — начал рассказывать Жеан. — Это началось где-то с полчаса назад. Его рвет без перерыва… уже все здесь загадил.
— О небеса, он же совсем зеленый! — Анжаис сделал несколько шагов к Локки и остановился, глядя на него с пугливым сочувствием. Сын капы был одет для боя — латы из толстой кожи, защитный воротник и пара обитых железом наручей на бычьих предплечьях. Вместе с ним заявились еще несколько парней, облаченных точно так же, но все они остались стоять на лестнице, не изъявляя желания участвовать в беседе.
— Я взял на обед каплуна, а он предпочел рыбные рулеты, — сообщил Жеан. — Это было последнее, что мы ели, и со мной все в порядке.
— Моча Ионо! — выругался Анжаис. — Говоришь, рыбные рулеты?
— Подожди, Анжаис, — проскрежетал Локки, протягивая к нему дрожащую руку. — Не уходи без меня… Я сейчас встану. Я смогу сражаться.
— О чем ты говоришь! — Анжаис сочувственно покачал головой. — Тебе же по-настоящему хреново, Ламора. Думаю, здесь без лекаря не обойтись. Вы уже вызвали его, Таннен?
— Когда? С тех пор, как это началось, я не мог оставить его ни на минуту — бегал туда-сюда с ведрами, давал воды, чтоб промыть желудок…
— Хорошо, продолжай в том же духе. Значит, так, ребята, — вы оба вне игры. Не злись, Жеан, но его действительно нельзя оставлять одного. Будь здесь и присматривай за ним. И позови лекаря, как только сможешь, — Анжаис похлопал Локки по плечу и пообещал: — Не волнуйся, Ламора, сегодня вечером мы достанем этого ублюдка. Мало ему не покажется! А когда мы закончим, я пришлю кого-нибудь к тебе. Насчет отца не беспокойся, я все утрясу. Он поймет.
— Погоди, прошу тебя! Жеан поможет мне подняться, и я пойду. Я смогу, вот увидишь…
— Даже не обсуждается. Ты и с постели-то встать не можешь, хрен тебе в душу! Выглядишь примерно как рыба, которую засунули в бутылку с вином, — махнув на прощание, Анжаис отступил. Перед тем как уйти, он обернулся и пообещал: — Если мне удастся дотянуться до этого гада, я врежу ему за тебя, Локки. Отдыхай спокойно.
Дверь захлопнулась, и Локки с Жеаном остались одни.
Потянулись долгие минуты. Жеан наконец-то распахнул окна и теперь стоял, вглядываясь в мерцание Лжесвета. Он увидел, как Анжаис со своими парнями протолкались через толпу, поспешно пересекли по «кошачьему мостику» Виа Каморраццу и направились в Арсенальный район. Анжаис ни разу не оглянулся назад. Скоро их силуэты растворились в закатных тенях.
— Как долго… Ладно, давай я помогу тебе, — произнес Жеан, отворачиваясь от окна. Но Локки уже сполз с кровати и сейчас брызгал водой на плитку алхимического камня. За несколько последних часов бедняга, казалось, постарел на десяток лет и похудел на двадцать фунтов. Последнее не на шутку встревожило Жеана: Локки, при его комплекции, немыслимо было сбрасывать эти двадцать фунтов. Однако сам он заметно приободрился.
— Чудесно, — бормотал он. — Первую часть работы — правда, самую легкую и неважную — мы сделали. Двигаемся дальше, Благородные Подонки!
Отсвет разогревшегося алхимического камня ложился на его изможденное лицо — выглядел Локки просто ужасно. Самому ему казалось, что он постарел не на десять лет, а на все двадцать.
— Теперь — чай, да благословят его боги, — приговаривал Локки, с нетерпением поглядывая на закипающий ковшик с водой. — Надеюсь, он окажется столь же надежным, как и пурпурный порошок.
Жеан, поморщившись, подхватил два ведра с рвотой и подошел к окну. Лжесвет уже начал меркнуть, жаркий Ветер Палача гнал из-за Пяти башен пелену низких облаков. По крайней мере, в ближайшие несколько часов эти облака скроют все луны и помогут им беспрепятственно покинуть башню. В городе зажигались первые огоньки, казавшиеся отсюда не больше булавочных головок — словно невидимый ювелир раскладывал свой сверкающий товар на черном бархате ночи.
— О боги, похоже, я изрыгнул наружу все, что съел за последние пять лет, — простонал Локки. — И сплюнуть-то нечего, разве что мою бедную душу. Жеан, дружище, загляни в ведро, прежде чем выплескивать в канал — может, она уже там плавает?
Трясущимися руками он крошил сухую кору сомнейской сосны прямо в ковшик с кипятком.
— По-моему, что-то подобное там имеется, — откликнулся Жеан. — Мелкая такая уродливая штучка. Я бы на твоем месте не стал о ней беспокоиться — пусть себе плывет в море.
Жеан быстро выглянул в окно, дабы убедиться, что под ними нет никакой лодки, а затем без затей выплеснул рвоту в канал. Она громко плюхнулась в воду с высоты семидесяти футов — обычное дело, каморрцы всегда спускали нечистоты в Виа Каморраццу.
Вполне удовлетворенный результатом, Жеан открыл потайной шкаф и достал два дешевых дорожных плаща невыразительного серо-коричневого цвета, а также пару широкополых тал-вераррских шляп из толстой кожи. Один из плащей он накинул на плечи Локки, и вор с благодарностью закутался в него.
— Жеан, у тебя в глазах такая материнская забота… Я что, в самом деле так гнусно выгляжу?
— Если честно, ты выглядишь так, будто тебя казнили еще на прошлой неделе. Не сердись, но как ты себя чувствуешь? Уверен, что справишься?
— Как я себя чувствую, не имеет ни малейшего значения, — мрачно пробормотал Локки. — Все равно надо идти.
Обмотав руку краем плаща, он взялся за ковшик. Отхлебнул отвара, скривился, но все же проглотил его прямо с корой, очевидно, рассудив, что самым лучшим местом для этой дряни будет его пустой желудок.
— Фу, ну и гадость… Такое впечатление, будто меня кто-то двинул в кишки. Я что, чем-то провинился перед Джиссалиной?
Взглянув на его выражение лица, Жеан решил воздержаться от замечаний. Локки продолжал пить отвар, усилием воли заставляя себя не выплевывать склизкие горькие кусочки коры. Жеан, опасаясь нового приступа рвоты, поддерживал друга за плечи.
Через несколько минут Локки хлопнул пустым ковшиком о стол и глубоко вздохнул.
— Скорее бы кончилось все это дерьмо, — выдохнул он. — Жду не дождусь, когда можно будет перекинуться с Серым Королем парой слов. У меня к нему накопилась куча вопросов исключительно философского свойства. Например, как чувствует себя козел, которому прищемили яйца.
— Это вопрос скорее физиологического, чем философского характера, — заметил Жеан тем самым спокойным и бесстрастным тоном, которым обычно обсуждал планы, предельно далекие от здравомыслия и разумности. — Кроме того, ты сам сказал: надо сначала дождаться, чтобы свалил Сокольничий. Какая жалость, что нельзя просто всадить болт в глаз этому ублюдку.
