Бобби Акосту и остальных членов банды.

— Шабаша, — поправил я ее, отчасти из-за собственного занудства. — Саманта говорит, будто они называют себя шабашем.

Дебора нахмурилась:

— Я думала, шабаш — это ведьмы.

— Видимо, людоеды тоже.

— Я не думаю, что группу мужиков можно назвать шабашем, — уперлась Деб, — это могут быть только ведьмы. Женщины, понимаешь.

После всего пережитого сегодня у меня не было сил спорить. К счастью, время, проведенное с Самантой, не прошло зря, и у меня наготове был хороший ответ.

— Твое дело, — сказал я.

Дебору это устроило, и, обменявшись еще несколькими бессодержательными репликами, мы наконец доехали до моей улицы. Дебора высадила меня перед домом, и я не мог больше думать ни о чем, кроме как о счастье возвращения в свой дом.

Меня ждали, и почему-то мне это показалось неожиданным и трогательным. Дебора позвонила Рите и предупредила ее о моем позднем возвращении, заверив, что со мной все в порядке. Лично мне это представлялось проявлением крайне бесчувственной самоуверенности. Но Рита смотрела новости, а журналисты сделали нашу историю главной темой сегодняшнего вечера. Впрочем, как они могли устоять? Людоеды, пропавшая девушка-подросток, перестрелка в Эверглейдс — идеальный сюжет. Нам уже звонили с кабельного канала и предлагали продать права на историю.

Несмотря на уверения Деборы, Рита каким-то образом узнала, что я находился в гуще событий, был в смертельной опасности и проявил себя настоящим героем. Она встретила меня у дверей в таком взволнованном состоянии, в каком я никогда ее не видел.

— О, Декстер, — всхлипнула она, прежде чем обнять меня и начать осыпать поцелуями. — Мы так… Это было в новостях, я там тебя видела, после того как позвонила Дебора, — сказала она и поцеловала меня еще раз. — Дети смотрели телевизор, и Коди вдруг сказал: «это Декстер», — и я посмотрела… Это были новости, — пояснила она, вероятно, с целью напомнить мне, что я не выступал в качестве приглашенной звезды в мультике «Губка Боб». — Господи, — продолжила она, прервавшись, чтобы вздрогнуть и спрятать у меня на груди голову по самые плечи, — ты ведь не обязан делать такие вещи, — высказала она весьма справедливую мысль, — ты ведь просто криминалист… у тебя нет пистолета, и это не… Как так можно… Но твоя сестра сказала, и по телевизору подтвердили, что там были людоеды, и ты был у них, и ты нашел девушку, я знаю, это очень важно, но, Господи, это же людоеды. Мне даже подумать страшно, ведь они могли тебя… — Поток слов наконец прервался — вероятно, от нехватки воздуха, — и Рита принялась сосредоточенно рыдать у меня на груди.

Я воспользовался передышкой и окинул довольным взглядом свое маленькое королевство. Коди и Эстор сидели на диване и смотрели на нас с одинаковыми выражениями отвращения к такому эмоциональному поведению. Рядом с ними сидел мой брат Брайан и улыбался всем присутствующим вместе и каждому в отдельности жутковатой улыбкой. Лили-Энн лежала в своей колыбельке рядом с диваном; завидев меня она тепло меня поприветствовала, пошевелив пальчиками. Все вместе представляло собой идеальную картину семейного уюта, которую можно озаглавить «Возвращение героя». Несмотря на то что я не слишком радовался присутствию у себя дома Брайана, не было ни одной причины, по которой ему не следовало бы здесь находиться. Кроме того, любая доброжелательность заразна, даже такая неестественная, на какую способен мой брат, и воздух оказался наполнен прекрасным ароматом, от которого слюна начинала выделяться в неимоверных количествах, — ароматом, который свидетельствовал о наличии в доме одного из чудес современного мира — жареной свинины, приготовленной Ритой.

Дороти[24] права: нет места лучше дома.

Думаю, если бы я сказал Рите, что она уже достаточно повсхлипывала, вышло бы грубо, но сегодня мне пришлось пройти через многое, включая голод, а запах, наполнявший дом, сводил меня с ума, и экстази на его фоне выглядел невинно. Жареная свинина Риты — это произведение искусства, способное заставить статую сойти с пьедестала и облизнуться. Поэтому, после того как смог освободиться и высушить плечо, я поблагодарил ее и направился прямиком к столу, лишь на секунду задержавшись, чтобы пересчитать все пальчики на руках и ногах Лили-Энн и убедиться, что все они на месте.

Мы сидели за столом в полном составе и выглядели как идеальный семейный портрет, и я подумал, насколько обманчивыми могут быть картины. Во главе стола, разумеется, Декс-папочка, настоящее чудовище, которое пытается притворяться человеком. По левую руку от него — Брайан, еще худший монстр, и он пребывает в мире со своей природой. Напротив него художник мог бы изобразить свежие личики невинных детей, мечтающих стать такими же, как их злой дядюшка. На лицах всех присутствующих застыли тщательным образом изготовленные маски милейших, человечнейших существ. Сюжет вполне мог быть использован Норманном Рокуэллом, особенно в подходящем для черного юмора настроении.

Обед продолжался без каких-либо происшествий. Тишину прерывали преимущественно звуки причмокивания, стоны удовольствия и Лили-Энн, требующая немедленного кормления. Вероятно, она тоже не устояла перед запахом жареной свинины. Рита время от времени нарушала молчание не очень логичными замечаниями, выражавшими заботу, и не умолкала, пока кто-нибудь не просил добавки. Это мы все проделали по несколько раз. Все, за Исключением Лили-Энн, разумеется. По мере того как обед извилистым путем гостеприимства постепенно подходил к концу и мы готовились в очередной раз доказать, что в нашем доме фраза «вчерашняя жареная свинина» не имеет смысла, я понял, как счастлив вернуться в свое гнездышко в целости и сохранности.

Ощущение сытого удовольствия не покинуло меня и после обеда, когда Коди и Эстор кинулись к «WII» поиграть в нечто, предполагавшее убийство толп монстров жуткого вида, а я устроился на кушетке с Лили- Энн, пока Рита наводила порядок на кухне. Брайан сел рядом со мной. Некоторое время мы рассеянно наблюдали за детьми; наконец Брайан нарушил молчание.

— Ну что? — произнес он. — Можно считать, ты пережил встречу с шабашем?

— Судя по всему, да, — ответил я.

Он кивнул и бросил одобрительное замечание Коди, уничтожившему какого-то особо мерзкого монстра.

Повернувшись ко мне, он спросил:

— И что, поймали главу шабаша?

— Это Джордж Кукаров. Застрелен на месте преступления.

— Управляющий тем клубом, как его, «Фэнг»? — удивился Брайан.

— Да, — ответил я, — и, должен признать, это был очень хороший и своевременный выстрел.

Брайан задумался ненадолго.

— Мне всегда казалось, что главой шабаша должна быть женщина, — произнес он наконец.

Второй раз за вечер со мной пытались спорить по этому поводу, и мне это слегка надоело.

— Это уже не моя проблема, — сказал я. — Дебора и ее оперативная группа переловят всех, кто остался.

— Вряд ли, если она по-прежнему будет считать Кукарова главным, — возразил Брайан.

Лили-Энн издала негромкий, но очень влажный звук, и я почувствовал, как ее рвота просачивается сквозь полотенце и впитывается в мою рубашку. Сама она тут же склонила голову и немедленно уснула.

— Брайан, — произнес я, — у меня был очень тяжелый день, который я провел в компании этих людей. Мне плевать, кто глава этого чертова шабаша: мужчина, женщина или двухголовый монстр с планеты Нардон. Это проблемы Деборы. Я больше не хочу иметь с этим дела. Кстати, а ты-то почему так беспокоишься?

— Я? — переспросил он. — Я не беспокоюсь. Но ты мой младший братишка; разве я могу не интересоваться твоими делами?

Уверен, я нашел бы какой-нибудь остроумный ответ, но Эстор не дала мне на это времени, издав душераздирающее «нет!». Мы оба рывком обернулись к экрану телевизора, успев как раз вовремя, чтобы увидеть, как маленькую фигурку с золотыми волосами, представлявшую на экране Эстор, съедает какое-то чудовище. Коди тихо, но торжествующе усмехнулся и поднял свой джойстик. Игра продолжилась, я