— Я поеду сейчас, — бросил он и, поймав ее тревожный взгляд, добавил:
— Не задерживайся, а то потом не догонишь.
Взяв кофейник и свою оловянную кружку, он забросал костер и уехал. Кортни вздохнула с облегчением: у нее есть несколько минут, чтобы удовлетворить естественные потребности.
И вдруг она догадалась, что Чандос все понял. Какой стыд! Ну что ж, видно, придется забыть о щепетильности и приноровиться к путешествию с мужчиной.
Кортни не стала терять времени, опасаясь сильно отстать от Чандоса, и вскоре поспешила за ним.
Оказывается, она зря волновалась. Он отъехал всего на четверть мили и остановился, сидя лицом к западу и даже не обернувшись при ее приближении. Подъехав, она остановилась. Только тут Чандос взглянул на нее и протянул ей полоску вяленого мяса.
— Возьми! Это поможет тебе продержаться до полуденного привала.
Значит, он знал, что она голодна. Несколько кусочков сухого печенья не утолили голода, ведь она ничего не ела со вчерашнего утра.
— Спасибо, — поблагодарила она, не поднимая глаз.
Но Чандос, казалось, не спешил. Он уставился на нее, и Кортни все же пришлось встретиться с ним взглядом. Его голубые глаза были, как всегда, удивительно прекрасны.
— Это твой последний шанс повернуть назад, леди.
— Я не хочу этого.
— Ты поняла, на что себя обрекаешь? В дороге нет ничего даже отдаленно напоминающего о цивилизации. И я уже предупреждал тебя, что нянчиться с тобой не стану. Не жди, что я буду делать за тебя то, с чем ты можешь справиться.
Кортни кивнула:
— Я сама о себе позабочусь. Я прошу только, чтобы ты защитил меня в случае необходимости. Ты ведь сделаешь это?
— Сделаю все, что в моих силах.
Он отвернулся, чтобы убрать связку сухого вяленого мяса в седельную сумку, и Кортни вздохнула. Ладно, хоть об этом договорились! Если бы он еще не показывал ей постоянно, что она принудила его к этой поездке, они могли бы поладить. И зачем только он называет ее «леди». Ведь это не почтительность, а насмешка.
— У меня есть имя, Чандос, — решилась она. — Меня зовут…
— Я знаю, как тебя зовут, — отрезал он и пустил лошадь в легкий галоп.
Кортни удивленно смотрела ему вслед.
Глава 15
В полдень, когда они собирались переходить вброд реку Арканзас, Кортни впервые увидела индейца. Все утро Чандос скакал на запад, к реке, а потом поехал вдоль берега на юг, подыскивая мелкое место для переправы.
Кортни слепила река, сверкавшая в лучах полуденного солнца, и она едва различала тени вдоль берега, заросшего деревьями. Поэтому, увидев, как что-то шевелится в кустах, она не придала этому значения, а мужчину с длинными черными косичками приняла за мираж.
Когда она сказала Чандосу, что ей померещился индеец на другом берегу реки, куда они собирались переправиться, он равнодушно пожал плечами:
— Если и так, ничего страшного. Не волнуйся.
Взяв ее лошадь и старую Нелли за поводья, он повел их к реке. Кортни сразу же забыла про индейца, думая лишь о том, как бы удержаться в седле. В ледяную воду погрузились сначала ее ноги, потом бедра и ягодицы. Пегая кобыла взбрыкивала и пригибалась, преодолевая бурное течение.
Наконец они выбрались на берег, и Кортни развесила на кустах свою мохеровую юбку, переодевшись в непривычные брюки. Она воспылала благодарностью к маленькой лошадке, которая в целости и сохранности переправила ее через реку. Ее кобыла и мерин Чандоса, Шуафут, были пегими.
Кортни знала, что таких пегих лошадей любили индейцы — наверное, из-за их терпения и выносливости.
У Кортни никогда еще не было своей лошади, и теперь, оглаживая ее холку, она решила дать ей имя.
Она еще возилась в кустах с лошадьми, стараясь подольше не появляться перед Чандосом в брюках.
В магазине она не успела примерить их, решив, что они ей подойдут. Но Кортни ошиблась — это были брюки для мальчиков, а не для мужчин. Сейчас только сильный голод заставил ее выйти из-за кустов.
Чандос ушел к реке набрать во фляги воды, но Кортни забыла о нем, увидев готовившуюся на костре еду. Котелок, висевший над слабым огнем, весело булькал, и над поляной плыл аромат тушеного мяса. Кортни нашла ложку и, сглатывая слюну, нагнулась над котелком.
— Проклятие!
Кортни, вскрикнув от удивления, выронила ложку и обернулась к Чандосу. Он стоял в нескольких шагах от нее. В одной руке он держал фляги, другую прижимал ко лбу, словно превозмогая боль. Но едва он опустил руку и сердито уставился на Кортни, она поняла, что у него ничего не болит.
— Чандос?
Он молчал, оглядывая брюки девушки, плотно облегавшие ее. Кортни знала, что они слишком тесные, но от взгляда Чандоса почувствовала себя раздетой.
Она вспыхнула:
— Не смотри на меня так! Я не хотела покупать их, это Матти уговорила меня, сказав, будто ты хочешь, чтобы я походила на мужчину — для маскировки. Откуда я могла знать, что они не подойдут мне? Я никогда не покупала себе мужскую одежду. А на примерку мне не хватило времени — ты же дал мне всего час на…
— Заткнись! — оборвал он. — Мне плевать, почему ты нацепила их. Сними сейчас же и надень свою юбку!
— Но ты сам велел мне купить их! — раздраженно возразила Кортни.
— Я велел тебе купить брюки и рубашку. Это не значит… Если ты будешь крутить передо мной своей маленькой задницей…
— Как ты смеешь… — задохнулась она.
— Не испытывай мое терпение, леди, — рявкнул он. — Надевай юбку!
— Она еще не высохла.
— Да если даже она промокла до нитки — надевай сейчас же!
— Прекрасно! — оскорбление вскричала Кортни. — Но только потом не злись, если я простужусь и тебе придется…
Ухватив ее за плечо, он так стремительно повернул ее, что Кортни, не удержав равновесия, упала в его объятия. Потом Кортни подумала, что он и сам очень удивился этому, иначе почему, вцепившись в ее ягодицы, не отпускал их и тогда, когда она вновь обрела равновесие? Не слишком ли много он себе позволяет?
— Ну? — сурово спросила Кортни. — Ты, кажется, хотел, чтобы я переоделась?
Он заговорил низким голосом, который успокаивал и странно волновал Кортни:
— Ты меня совсем не понимаешь, правда. Кошачьи Глазки?
Кортни испуганно спросила:
— Может… может, отпустишь меня? Но он не отпустил, и на какую-то долю секунды в глазах его промелькнуло смущение. Кортни затаила дыхание.
— Учти, леди, — буркнул он наконец, — постарайся больше так не удивлять меня. Можешь носить свои брюки, раз уж, как ты утверждаешь, я велел тебе их купить. А то, что мне они не по вкусу, так это в конце концов мои трудности.
Похоже, он так извиняется за свое странное поведение? Уж конечно, она постарается больше не удивлять его, ибо от этого он становится каким-то очень уж странным.
— Тогда, если не возражаешь, я сначала поем и подожду, пока моя юбка еще немножко подсохнет. Согласен?
