виде обескураженного лица Филипа, быстро склонилась над шитьем.
Филип повернулся и вышел из шатра. Кристина невольно подивилась такому неожиданному беспокойству. Интересно, тревожится он за нее или просто не желает так скоро потерять новую игрушку?
Днем она снова подошла к загону. Солнце пекло не слишком сильно, поскольку скоро должна была наступить зима. Придется начать шить теплую одежду.
Все лошади находились сегодня в загоне. Кристина огляделась, но Филипа нигде не было видно. Почувствовав чей-то взгляд, девушка резко обернулась, думая, что это Филип, но, к своему удивлению, увидела застенчиво глядевшую на нее Эмину.
— Я не хотела пугать тебя, — заикаясь, пролепетала Эмина.
— Я не испугалась. Просто подумала, что это Абу.
— Ах, шейх Абу охраняет тебя как ястреб. Должно быть, он тебя очень любит.
— Вздор, он вовсе меня не любит, — рассмеялась Кристина. — Только желает.
— Не понимаю, — недоуменно пролепетала Эмина, — Ничего страшного, я тоже не очень понимаю.
— Можно задать тебе вопрос? — смущенно выдохнула Эмина и, дождавшись, пока Кристина кивнет, продолжила:
— Это правда, что ты ешь за одним столом с шейхом Абу?
— Конечно, — удивилась Кристина. — Где мне еще есть?
Темно-карие глаза Эмины широко раскрылись.
— Я не поверила Нуре, когда она мне сказала… но теперь приходится поверить.
— Что же тут такого удивительного? — с любопытством осведомилась Кристина.
— Женщинам запрещено есть вместе с мужчинами, — объяснила Эмина, качая головой. — Так не принято.
Значит, Филип нарушил обычай, когда разрешил ей обедать за одним столом с ним. Но ведь Кристина не принадлежит ни к его племени, ни к этой жизни. Их правила просто неприменимы к ней. Однако ей не хотелось обижать Эмину.
— Эмина, ты должна понять, что я росла в другой стране и воспитывалась по-иному. На моей родине мужчины и женщины всегда едят вместе. Так что Абу всего лишь хотел, чтобы я чувствовала себя здесь как дома.
— Теперь ясно, — улыбнулась молодая женщина. — Шейх Абу очень добр. Какая ты счастливица? Ведь он выбрал тебя!
Кристине хотелось смеяться. Счастливица? Ее похитили и удерживают против воли! Но не стоит разочаровывать эту милую добрую женщину и лишать ее иллюзий.
— Абу — такой красавец! Любая женщина должна быть счастлива лишь потому, что он ее выбрал, — солгала Кристина. Любая… но не она. — Где твои дети, Эмина? — поспешно спросила девушка, чтобы переменить тему.
— Мейди присматривает за ними. Это ее единственные внуки, и она очень их любит. Здесь трудно найти жену, потому что не так много людей приезжает в лагерь.
— Тогда как же вы с Саидом встретились?
— Он выкрал меня у моего племени, — гордо объявила Эмина.
— Выкрал?! — охнула Кристина. Неужели все здешние мужчины одинаковы?
— Наши племена много лет пасли скот на одних пастбищах, прежде чем начали враждовать. Я знала Сайда с самого детства и всегда его любила. Когда я достигла брачного возраста. Сайду пришлось похитить меня. Мой отец не позволял мне выйти за него замуж.
— Но из-за чего началась вражда? — заинтересовалась Кристина.
— Неизвестно. Мужчины не говорят с женщинами о подобных вещах. Я только знаю, что Али Хейяз, шейх моего племени, за что-то невзлюбил Ясира Альхамара. Это как-то связано с матерью Рашида, которая была сестрой Али Хейяза.
В этот момент в лагерь въехал Филип — за спиной ружье, у пояса — длинная сабля.
— Я должна идти, — охнула Эмина, увидев Филипа.
— Очень рада была поговорить с тобой, Эмина. Пожалуйста, если можешь, приходи почаще в мой шатер. И приводи с собой детей! Мне так хочется поиграть с ними!
— Обязательно, — застенчиво кивнула Эмина и поспешила к себе.
Филип остановил коня рядом с Кристиной и спешился.
— Почему Эмина так быстро ушла? — спросил он. Золотистые искорки в его глазах отражали блеск солнца. Он стоял, возвышаясь над ней как башня.
— Думаю, она боится тебя, — ответила Кристина с еле заметной улыбкой на губах.
— Что?! — неверяще переспросил Филип. — Но чего ей бояться?
— Тут вы не правы, милорд, ибо самое ваше присутствие вызывает страх и почтение, — поддразнила Кристина. — Неужели вы не заметили, как я трясусь?
— У тебя особенно много причин опасаться, дорогая, — коварно улыбнулся Филип, проводя пальцем по ее руке сверху вниз.
Кристина покраснела, поняв истинный смысл его слов. Ей и в самом деле есть чего бояться. И самое опасное время неумолимо приближалось — солнце уже клонилось к закату.
Они разделили восхитительный ужин, приготовленный искусными руками Мейди. Потом Филип растянулся на диване, читая одну из книг, привезенных для Кристины. Рядом лежал мех с вином. Кристина сидела на диване напротив, раскраивая тонкий шелк. Она решила добавить к платью, которое начала шить, длинные рукава. Погода становилась заметно холоднее, и Кристине не хотелось просить у Филипа его широкие бурнусы, чтобы согреться.
Может, стоит сшить себе такой же — из роскошного бархата, с куфьей в тон?
Девушка громко рассмеялась, вообразив себя одетой в костюм кочевника-бедуина.
— Что-то забавляет тебя, милая?
— Просто представила себя в бархатном бурнусе, который собираюсь сшить. Скоро настанут холода.
— Весьма мудро с твоей стороны заранее подготовиться к зиме, но не пойму, что тут смешного, — заметил Филип, откладывая книгу.
— Ну… подумай только, я — в бурнусе и куфье того же цвета. Согласись, вряд ли хорошо одетая англичанка заинтересуется подобной модой!
Филип улыбнулся, и его глаза нежно блеснули.
— Хочешь, я привезу из Каира твои вещи? Это можно легко устроить.
Кристина, немного подумав, покачала головой:
— Нет… внезапное исчезновение моих вещей лишь расстроит Джона Не хочу, чтобы он лишний раз тревожился за меня. Обойдусь теми тканями, что ты дал мне.
Девушка отсутствующим взглядом уставилась на ножницы в своей руке. Бедный Джон! Она надеется, что он смирился с мыслью о смерти сестры, не ищет ее по всей стране, не мучается, думая о том, где она и какие страдания выносит. Ярость охватила Кристину при виде человека, чье желание разрушило ее жизнь и уничтожило мечты.
— Кристина! — громко окликнул ее Филип, бесцеремонно врываясь в ее мысли. — Я спросил, хочешь ли ты, чтобы твой брат считал тебя мертвой?
— Да! — завопила она в ответ вне себя от гнева. — Мы с братом были так близки! Не желаю, чтобы он думал о мучениях, которые мне приходится переносить в руках такого варвара, как ты! Будет великодушнее позволить ему считать, что я погибла… пока мне не удастся наконец вернуться к нему.
Филип, пораженный столь внезапным приступом бешенства, медленно поднялся.
— Разве тебе плохо здесь, Тина? — тихо спросил он. — Тебя бьют и заставляют рабски пресмыкаться?
— Но ты держишь меня, словно в тюрьме! — взорвалась девушка, пронизывая его взглядом потемневших синих глаз, словно сотней кинжалов. — И каждую ночь насилуешь! Думаешь, мне доставляет удовольствие отдаваться тебе против воли?
— А ты это отрицаешь? — мягко осведомился Филип, улыбаясь одними глазами. Кристина опустила
