и я решила, что больше вас не увижу. Вот к чему я привыкла, мой господин.
— Вот как! — воскликнул он, как будто узнал нечто важное Когда вслед за этим он не произнес ни слова, Леони ощутила беспокойство.
— Мой господин, вы так и не сказали, почему разыскивали меня.
— У меня было нелепое желание провести день с вами. Где были вы, моя госпожа?
Ее стало охватывать отчаяние. Положение ухудшалось. Его тихий гнев был хуже, чем крик.
— Я… я ходила в деревню.
— Кто сопровождал вас?
Пресвятая Богородица, даже из-за этого он хочет устроить ссору!
— Знайте, что ходила я одна.
— Если бы я знал об этом, мадам, то не стал бы спрашивать. Одна? Здесь не Першвик, где вы можете поступать по своему усмотрению.
— Я полностью сознаю справедливость ваших слов, мой господин, — с горечью ответила она. Его глаза сузились.
— Возможно, вы и не думаете о собственной безопасности, но ныне вы принадлежите мне, а я свое защищаю. Не следует ли приставить к вам постоянную охрану?
— Не нужно! — вскрикнула она. — Мне… мне понятно, что я напрасно ушла из крепости без сопровождения, но я об этом не подумала. Мне нужно было… время. Это больше не повторится, мой господин, — быстро договорила она, придя в замешательство от того, что речь ее была бессвязна.
Она отвела глаза, уклоняясь от его пронзительного взгляда, и он решительно взял ее за подбородок.
— Леони, я задаю не больше вопросов, чем необходимо. Не сердитесь на меня за мою обеспокоенность.
Она самой себе была противна за то, что так терялась при Рольфе. Ее выводили из себя его рассудительные речи. Но больше всего было омерзительно то, что он вызывал у нее такое разнообразие чувств. То она была в гневе, то спустя секунду испытывала страх — а хуже всего это странное возбуждение, возникавшее каждый раз, когда он касался ее.
От подбородка Леони его пальцы скользнули по щеке, Леони сдержала дыхание, ожидая, что Рольф поцелует ее, но он лишь пристально посмотрел ей в глаза. Глаза Рольфа были темными и бездонными.
— Временами гнев бывает на, пользу, — сказал он. — Он очищает воздух, приводит кровь в движение. Леони, не скрывайте свои неудовольствия от меня. Мне это может не понравиться, но будет еще хуже, если он начнет терзать вам душу. Не обижайтесь на меня, жена. И никогда-никогда не ложитесь в мою постель в гневе.
Она ощутила на губах легкий как прикосновение перышка поцелуй Рольфа, он выпустил ее из своих объятий и ушел.
Леони озадаченно смотрела ему вслед, кончиками пальцев исследуя свое лицо там, где касались пальцы Рольфа. И сердце ее бешено билось.
Глава 18
Зал, быстро наполнился людьми, слуги вносили большие блюда с кушаньями. Одна из служанок потеряла равновесие, громадный котел с супом в ее руках слегка накренился, и суп выплеснулся на тростниковые подстилки. Туда немедленно бросились пятеро собак, однако горячая жидкость не слишком их соблазнила. Обнюхав лужу, они опять принялись сопровождать блюда с мясом, надеясь на новую удачу.
Управляющий Круела Эрнейс увидел, как это произошло, однако тут же забыл о происшествии и продолжал наполнять свою тарелку. Служанка тоже выбросила это из головы. Она и не подумала о том, чтобы позже вернуться и убрать за собой грязь.
Подобные случаи в крепости Круел бывали так часто, что все жители свыклись с ними, будто так и должно быть. Воинам, может быть, грязь и претила, однако не им полагалось распоряжаться слугами Сэру Эварарду приходилось жить в еще худших условиях, поэтому он не обращал внимания на окружающий беспорядок. Слуги никогда ничего не делали по собственной воле и, по правде говоря, обленились.
Сэр Торп уже давно отчаялся требовать, чтобы здесь навели порядок. Да и вообще ему никогда не приходилось подолгу жить в Круеле, и он не мог проследить за тем, чтобы уборка велась должным образом. У Рольфа голова была занята слишком многими другими вещами. У Амелии, похоже, не было привычки управлять прислугой. Достаточно того, что она поддерживала относительную чистоту в комнате Рольфа.
Рольф принялся вслух рассуждать о том, что теперь здесь живет его жена, и он надеется, что она возьмет заботы на себя. Не тут-то было. Амелия сообщила ему о разговоре с его женой и будто бы Леони заявила, что не намерена брать на себя заботу по управлению Круелом. Рольф пришел в бешенство, припоминая сцену в саду: она могла управлять Першвиком, который ей принадлежал, но заниматься Круелом не намерена?
Однако Амелия сообщила ему, что дамы такого, как Леони, положения привыкли проводить целые дни, занимаясь рукоделием и сплетничая. Рольф знал, что это именно так, поскольку его собственная мать ни разу и пальцем не пошевелила, чтобы вести домашнее хозяйство. «Ну и ладно, — подумал Рольф, — пусть так оно и будет».
К несчастью, его гневу не суждено было смягчиться к тому времени, когда появилась Леони. На ее лице застыло то же горестное выражение, что было во время разговора в саду, и он чуть было не прогнал ее, однако на них было обращено слишком много глаз.
Оба они молчали, и его ярость усиливалась. Она собиралась затаить свой гнев в душе, и это взбесило его. Ему хотелось, чтобы Леони была такой, как накануне ночью, когда разговаривала с ним, примирилась с ним. Он поверил, что они вес начинают заново.
После полудня Дэмиан привез в Круел начищенные до блеска доспехи Рольфа. Единственное дело, которое юноша выполнял хорошо, заключалось в чистке доспехов. Рольф не привык к столь юному оруженосцу, и времени теперь у него было слишком мало для того, чтобы обучать юношу. Обязанность Дэмиана заключалась в том, чтобы прислуживать Рольфу, по утрам выбирать для него одежду, помогать одеваться и прислуживать ему за столом. Поведение оруженосца определялось строгими правилами, даже порядок разделки мяса и передачи хозяину чаши с вином. Дэмиану было известно все, что от него требуется, но безупречно он ничего не выполнял.
Сегодня все запасы терпения были истрачены на разговор с женой Когда юноша во второй раз пролил вино, он прогнал его, грубо выругав так, что перекрыл шум в зале. Все умолкли, потом продолжили трапезу. В конце концов, Рольфу было свойственно выходить из себя.
Понаблюдав за тем, как леди Амелия — с очевидного одобрения Рольфа — распоряжается подачей блюд, Леони уже была в напряжении.
— Всегда ли вы столь суровы с этим юношей? Темные глаза Рольфа с бешенством пронзили ее.
— Вот как. Значит, у вас все же есть голос?! Леони опустила глаза.
— Я не знала, что должна высказаться. Но сказать мне нечего.
— Неужели вам не присуща обычная учтивость?
— Нет, мой господин, — тихо ответила она. — Что получаешь, то и даешь взамен.
Он прорычал, не считаясь с тем, что и сам не сказал ей ни слова:
— Стало быть, сейчас у вас нашлось, что сказать, и, как выясняется, не ласковые слова. Вам было бы лучше промолчать.
— Я знаю, что мои слова для вас ничего не значат, мой господин, но ваш оруженосец лучше служил бы вам, если бы вы проявили хоть немного терпения. Юноша просто Волнуется.
— Вы ведь обучили многих оруженосцев, правда?
— Нет.
— Ну, во всяком случае, хотя бы одного? Откуда еще вам было бы известно, как я должен обращаться с оруженосцем?
Леони устояла перед его напором.
— Мой господин, все дело в целесообразности.
— Вы хотите сказать — терпеть его неумелость, и он не станет неловким?
