— Ну-ну.
Малер понимал, что ему следовало бы проявить больше энтузиазма, но голова раскалывалась от недосыпа, усталости и жары.
— Поможешь сумки распаковать?
Анна подняла голову и посмотрела на него продолжительным взглядом, как на существо с другой планеты, недоступное ее пониманию. Он вытер взмокший лоб рукавом и раздраженно добавил:
— Там замороженных продуктов полно, сейчас все потечет.
— Я распакую, не беспокойся — ответила Анна и поднялась. —
Что тут можно было сказать? Он явно опять сморозил что-то не то, но у него сейчас не было сил об этом думать. Анна пошла выгружать сумки из машины, а он закрылся в своей комнате и лег на кровать, устало отметив, что Анна успела прибраться за время его отсутствия. Лишь паутина по углам напоминала о том, что в доме давно никто не жил. Уже в полудреме Малер различил звук ее шагов и шелест пакетов на кухне.
Малер не спал, скорее пребывал в состоянии легкого транса, но когда наконец разомкнул веки, он чувствовал себя почти совсем отдохнувшим. Глаза больше не болели. Он еще чуть-чуть полежал, затем встал и пошел на кухню.
Анна сидела за кухонным столом и читала одну из книг, что он принес из библиотеки.
— Привет, — поздоровался он. — Что читаешь?
Анна молча показала ему обложку — «Аутизм и игровая терапия» — и продолжила чтение.
Малер нерешительно потоптался на месте, развернулся и пошел к Элиасу, где его ожидало очередное потрясение. Элиас лежал в постели, посасывая воду из бутылочки. Малер заморгал, подошел ближе.
Возможно, он все еще пребывал под впечатлением от поступка, доступного любому нормальному ребенку, но ему показалось, что Элиас выглядит немного лучше, — по крайней мере, вид у него был не таким безжизненным, как раньше. Не таким... дряхлым. Его сморщенное личико как-то посветлело, словно на него снизошел покой.
Глаза были по-прежнему закрыты, он мирно пил воду из бутылочки, и с виду можно было подумать, что он просто отдыхает. Малер опустился на колени возле кровати:
— Элиас?
Тишина — ни звука, ни жеста, подтверждающего, что внук его слышит, и только горло тихонько подрагивает при каждом глотке. Малер протянул руку и осторожно дотронулся до кудрявых волос. Такие мягкие, как будто шелковые.
Анна отложила книгу и теперь смотрела в окно, на сосновый лес. Среди сосен возвышалась одинокая осина, в ветвях которой виднелся недостроенный шалаш — пара досок, покрытых фанерой. Шалаш был ее затеей, они с Элиасом начали его строить прошлым летом — Малер был не любитель лазить по деревьям.
Малер встал за ее спиной и произнес:
— Уму непостижимо.
— Ты про шалаш?
— Нет. Про то, что он сам пьет.
— Да.
Малер вдохнул, выдохнул и добавил:
— Прости меня.
— За что?
— Ну... не знаю. За все.
Анна покачала головой:
— Ничего не поделаешь.
— Да уж. Хочешь виски?
— Давай.
Малер наполнил два бокала виски и поставил на стол. Наклонившись к Анне, он спросил:
— Ну что, мир?
— Мир.
Они выпили, выдохнув как по команде, что вызвало у обоих невольную улыбку. Анна рассказала ему, как долго массировала руку Элиаса, пока та не стала чуть мягче, и как потом вложила в нее бутылочку с подслащенной водой.
Малер рассказал о своей встрече с Аронссоном и о том, что им теперь следует быть осторожней, и Анна скорчила рожу, передразнивая надоедливого соседа с повадками инквизитора.
Малер взял в руки книгу про игровую терапию, начатую Анной, и спросил:
— Ну как тебе?
— Ничего. Только, знаешь, все эти игры... — голос ее задрожал, — все-таки они для более здоровых детей, — она закрыла лицо руками. — Он же у нас совсем плох...
Она всхлипнула.
Малер встал, подошел к ней и привлек ее к себе. Анна не сопротивлялась. Он погладил ее по голове и прошептал:
— Все будет хорошо... Смотри, сколько всего мы сегодня успели.
Она уткнулась головой ему в живот, и он продолжил:
— Главное — верить. Не переставать надеяться.
Анна кивнула:
— Я и надеюсь. Только от этого еще больнее.
Она резко поднялась, вытерла ладонью глаза и сказала:
— Пошли, кое-что покажу.
Малер последовал за ней в детскую. Они присели рядом на кровать Элиаса. Анна произнесла:
— Ну вот, солнышко, видишь, мама с дедушкой пришли тебя навестить. — Она повернулась к Малеру: — Пап, посмотри на его лицо. Скажи, может, это я с ума сошла?
Малер взглянул на Элиаса. От былого умиротворения не осталось и следа. Лицо казалось мертвым, безжизненным. Малер поник. Анна откинула простыню, и он увидел, что она переодела сына в его старую дачную пижаму, доходившую ему до колен.
Анна приложила указательный и средний палец к его коленке, ведя их мелкими шажками вверх по ноге.
— Ползет мышка, ползет...
Она добралась до его бедра.
— ...никак не доползет... и вдруг как закричит...
Она нажала пальцем на пупок Элиаса.
— Пип!
И тут Малер увидел. Не более чем намек, едва заметное движение мышц — и все же это была улыбка.
Элиас улыбался.
ПОС. ТЭБИ КИРКБЮ, 18.00
Хагар похлопала себя по правой коленке:
— Будет дождь, как пить дать. Весь день нога ноет.
Эльви выглянула в окно. И без всякого колена было понятно, что собирается гроза. Тучи сгустились, заслоняя солнце, так что день превратился в ночь. В воздухе чувствовалось напряжение. Эльви видела
