детях с таким же удовольствием и любовью друг к другу, как это делаете вы с отцом.

Я не собирался им льстить, однако отец ответил мне самой теплой улыбкой, какую я когда-либо видел на его лице.

— Я тоже очень этого хочу, сын, — заверил он меня. — Когда все сделано и сказано, самым важным в мире становится семья. Я хочу, чтобы ты отличился в кавалле и чтобы Росс правильно вел хозяйство, чтобы твои сестры удачно вышли замуж, а юный Ванзи прославился как набожный и ученый человек. Но больше всего я мечтаю о том, чтобы вы с любовью думали друг о друге и делали все, что в ваших силах, ради благополучия и чести семьи.

— Следуя примеру моего младшего брата, — добавил дядя Сеферт, и мой отец слегка покраснел от такой похвалы.

В ту минуту я увидел своего дядю совсем другими глазами и понял, что их откровенный разговор в моем присутствии означает: во мне признали взрослого мужчину, достойного доверия. Словно в подтверждение этому, дядя задал несколько вежливых вопросов касательно нашего путешествия и моей подготовки к обучению в Академии. Узнав, что мы привезли Гордеца, он улыбнулся и с довольным видом кивнул, а потом добавил:

— Думаю, тебе лучше оставить его у меня до того дня, когда тебе разрешат сесть на собственную лошадь. Я слышал, что офицер, отвечающий за обучение кадетов, ввел новое правило. Теперь сначала всех воспитанников повзводно сажают на одномастных лошадей, чтобы таким образом отличать их во время занятий.

— Я об этом не знал, — нахмурившись, сказал отец.

— А это совсем свежие новости, — ответил дядя Сеферт, — видимо, они еще не успели добраться до восточной границы. Полковник Ребин недавно ушел в отставку. Кое-кто считает, будто его заставила жена. Другие утверждают, что с его подагрой и стул-то оседлать трудно, не говоря уже о лошади. Впрочем, ходят и гораздо более неприятные слухи. Якобы он умудрился оскорбить короля и решил, что разумнее уйти с этого поста самому, пока его не уволили официально. Как бы там ни было, он покинул Академию, а на его место пришел полковник Стит.

— Полковник Стит? Что-то я не припомню такой фамилии, — с мрачным видом проговорил отец.

Неудовольствие, которое вызвала у него эта новость, несколько меня обеспокоило.

— Ты действительно не можешь его знать. Он никогда не служил на границе, да и в кавалле тоже, но я слышал, он хороший офицер. Он поднялся по карьерной лестнице не на поле боя, а здесь, дома, за долгие годы верной службы. Однако поговаривают, что он, в отличие от полковника Ребина, очень много внимания уделяет внешней стороне вопроса. Требование, чтобы у каждого взвода лошади были одинаковой масти, — всего лишь одна из его идей. Семья моей жены хорошо знает его семью. Мы нередко обедаем вместе. Может, он и не настоящий солдат, но очень заботится об интересах Академии.

— Ну, я ничего не имею против заботы о внешнем виде. Внимание к деталям может спасти человеку жизнь в сложной ситуации. — Эту реплику отец подал исключительно для меня, должно быть, в надежде сгладить неприятное известие.

— Он не только заставляет всех полировать пуговицы на форме и чистить сапоги… — начал дядя и замолчал. Затем он встал, немного походил по комнате и только после этого продолжил: — Это сплетни чистой воды, но я все равно тебе расскажу. Я слышал, что он отдает предпочтение сыновьям из старых аристократических семей и не жалует тех, чьих отцов называют боевыми лордами короля Тровена.

— Речь идет о несправедливости? — прямо спросил отец, и я уловил беспокойство в его голосе.

— О строгости. Он очень строг, но о несправедливости я не слышал. Даралин — близкая подруга его жены и знает их хорошо. Ходят разговоры, что… ну, как бы это получше сказать… Король возглавляет каваллу и всю армию, разумеется. Но кое-кто опасается, что, если слишком много сыновей боевых лордов получат офицерский чин, это сильно изменит расстановку сил в войсках и, как следствие, приведет к нездоровой для государства верности армии монарху. Совет лордов и так уже считает, что король лишил его определенной доли влияния, когда позволил войти в Совет представителям новой аристократии. Теперь король с большей легкостью добивается принятия тех решений, которые считает нужными.

И по мнению многих, если вдруг дело дойдет до открытого противостояния кого-нибудь из лордов и нашего короля, его величество всенепременно воспользуется армией, чтобы подавить бунт. И армия, где офицерами являются сыновья боевых лордов, будет возмущена этим значительно меньше, нежели в том случае, если бы офицерами были только сыновья старых аристократов.

Дядя замолчал, словно у него закончились все слова, и в комнате повисло неловкое молчание.

— А на самом деле есть такая опасность? — спросил отец напряженным голосом. — Ты думаешь, что старые лорды могут подняться против короля?

Дядя стоял около горящего камина. Он вернулся к своему стулу и тяжело на него опустился.

— Ходят самые разные разговоры, но лично я думаю, что дальше болтовни дело не пойдет. Кое-кто утверждает, что его величество слишком благоволит к новым лордам. Его продвижение на восток выгодно и им, и королевской казне, но от этого ничего не выигрывают благородные семьи, потерявшие свои самые доходные владения, когда побережье перешло в руки обитателей Поющих земель. Другие уверены, что мы уже оправились после долгой войны с ними и теперь, имея пушки Хелсида и сильную боеспособную армию, можем бросить им вызов, без труда победить и забрать назад то, что принадлежит нам по праву.

Отец некоторое время молчал, а потом тихо проговорил:

— Я не думаю, что подобные решения должны принимать лорды. Это право короля, правящего Гернией по воле доброго бога. Я скорблю, как и любой герниец — лорд или простой солдат, — о потере наших прибрежных провинций. Король Тровен сделал все, чтобы положить конец войне. Неужели они не помнят, что нам пришлось перенести в последние десять лет сражений с обитателями Поющих земель? Совсем забыли, что было время, когда мы боялись лишиться не только побережья, но и всех территорий, примыкающих к Соудане? Король Тровен неплохо позаботился о старой аристократии. Гораздо лучше, чем его отец. При нем наша страна отдала почти все, что у нее было, на войну, в которой мы не могли победить, и все это знали. Ладно, хватит копаться в прошлом. Расскажи-ка мне лучше про полковника Стита.

Прежде чем ответить, дядя надолго задумался.

— Он второй сын из семьи старых аристократов. В политическом противостоянии занимает сторону оппозиции. Кое-кто из их лагеря недоволен тем, что слишком много сыновей новых аристократов поступает в Академию. За два последних года туда принято больше вторых сыновей боевых лордов, нежели отпрысков старых домов. В этом году соотношение и вовсе выглядит для них печально. Когда дело доходит до сыновей, вы, боевые офицеры, оказываетесь весьма боевыми.

Он улыбнулся отцу, а я оцепенел. По-видимому, дяде причинял страдание тот факт, что его младший брат сумел произвести на свет троих сыновей против его одного.

Отец произнес вслух мысль, которую дядя оставил невысказанной:

— Ты считаешь, что семья Стита и его друзья постараются сделать все, чтобы выровнять это соотношение.

— Не могу сказать наверняка. Думаю, на полковника попытаются надавить, но я не слишком хорошо знаю Стита и не могу сказать, как он поступит. Он только заступил на этот пост. Обещал сделать отличных офицеров из всех кадетов. Вполне допускаю, что его требования к сыновьям-солдатам боевых лордов будут более суровыми.