— Значит, вы думаете, что будет война со спеками?

При свете дня и если бы мы были верхом, думаю, он отмахнулся бы от моего вопроса. Мне показалось, что он говорил, обращаясь скорее к ночи и звездам, чем к высокородному сыну своего бывшего командира.

— Судя по тому немногому, что я слышал, думаю, она уже началась. Мы можем не называть то, что происходит, войной, но спеков это мало волнует. Мне жаль, что я не могу лучше тебя к ней подготовить. В отличие от нас с твоим отцом тебе не придется патрулировать степи. Ты будешь служить на самой границе Диких земель, у подножия Рубежных гор. Там все иначе. Скалы и пропасти. И такой густой лес, что даже кошке не пройти. Но спеки, словно тени, пробираются между деревьями. Я могу научить тебя только одному — правильной жизненной позиции. Мне неизвестно, какие растения и каких животных ты там встретишь, я не знаю, как воюют спеки, но, если здесь ты в состоянии пообедать ножками ящериц и червями, собранными в кактусе, значит, сумеешь выжить и там. Я уверен, что мы будем тобой гордиться. Думаю, если обстоятельства потребуют, чтобы ты приготовил жаркое из обезьяньего дерьма, тебя ничто не остановит и ты продолжишь свой путь на полный желудок.

Похвала старого сержанта заставила меня покраснеть. Я знал, что если он говорит такое мне, то и от отца не скрывает своего мнения. Они сражались бок о бок, и отец уважал старого солдата, иначе он бы не доверил ему мое обучение.

— Я благодарю вас, сержант Дюрил, за все, чему вы меня научили, и обещаю, что не опозорю вас.

— Мне не нужно твоих обещаний, парень. Достаточно желания. Я научил тебя всему, что знал и умел сам. Постарайся только не забыть моих уроков, когда отец отошлет тебя на запад в роскошную школу каваллы. Ты окажешься рядом с сынками лордов, которые считают, что перед атакой нужно как следует выгладить штаны и напомадить усы. Не позволяй им заморочить тебе голову и не перенимай их дурацкие манеры. Стань настоящим офицером, как твой отец. Не забывай этого. Тебе можно доверить власть…

— Но не ответственность, — высказал я вслух опасения моего отца, а потом скромно добавил: — Но я постараюсь.

— Я знаю, что постараешься, сэр. Смотри, звезда падает. Бог свидетель твоих слов.

Моему отцу не повезло, и он не учился в Королевской Академии каваллы, которая находится в Старом Таресе. Когда он был молод, Академии просто не существовало. Он получил более общую военную подготовку в старой Военной школе и думал, что будет командовать артиллерией, защищая от вражеских судов наши города на побережье. Но это было до того, как Карсон Хелси сконструировал хелсидскую пушку для военно-морского флота жителей Поющих земель. За одно страшное лето оснащенные новым оружием корабли противника разрушили все наши укрепления, в то время как их флот нисколько не пострадал, оставаясь вне пределов досягаемости нашей артиллерии. Что конкретно изобрел Хелси, как сумел увеличить дальнобойность и точность прицельного огня, до сих пор является военной тайной, и обитатели Поющих земель тщательно ее охраняют. Их неожиданное и потрясшее всех нововведение положило конец войне, длившейся десятилетия. Мы потерпели унизительное и безоговорочное поражение.

Когда наши прибрежные провинции отошли жителям Поющих земель, служба моего отца в качестве артиллериста подошла к концу и его перевели в каваллу. Оказавшись в совершенно незнакомой обстановке, он доказал, что является настоящим, хотя пришел в каваллу, не будучи потомком древнего рыцарского рода. Первые несколько лет он провел, сопровождая обозы беженцев из захваченных городов, которым предстояло поселиться в непосредственной близости от кочевников.

Дикарям совсем не понравилось, что неподалеку от их границ начали расти новые города, но нашим людям нужно было где-то жить. В столкновениях с жителями равнин отец получил первый опыт кавалерийских сражений. Несмотря на то что сам он кавалерийское образование получил в тяжелых боях, отец был ярым сторонником обучения офицерского состава в Королевской Академии. Он часто повторял мне, что молодой человек не должен приобретать опыт методом проб и ошибок, как пришлось ему. Он поддерживал системный подход к военному образованию. Я слышал, что он принимал активное участие в создании Академии и пять раз отправлялся туда, чтобы выступить с речью перед выпускниками. Эта честь свидетельствовала о признании королем и руководством Академии высоких заслуг моего отца.

До того как было создано это учебное заведение, кавалла состояла из остатков рыцарей Гернии. Во время долгой войны с обитателями Поющих земель на каваллу смотрели как на декоративную ветвь вооруженных сил, представители которой занимались тем, что демонстрировали тщательно отполированные семейные доспехи, во время торжественных церемоний разъезжали на лошадях, украшенных плюмажами, но в остальном оставались совершенно бесполезными. Пехотинцы охраняли Длинную Стену, отделявшую наши владения от владений жителей Поющих земель, и делали это великолепно. Несколько раз, когда наше командование решалось атаковать неприятеля, тяжелые лошади и закованные в броню воины ничего не могли противопоставить легкой кавалерии, тем более что вражеские всадники были вооружены мушкетами.

Но, невзирая на горький опыт, мы воевали с дикарями более двух лет, прежде чем советники короля наконец признали, что для создания каваллы, которая сможет успешно сражаться с жителями равнин, использующими нетрадиционные методы ведения военных действий, требуется специальная подготовка.

Лошадь и всадник в тяжелых доспехах бессильны против воинов, атакующих при помощи магии, а затем спасающихся бегством, чтобы оказаться вне пределов досягаемости меча или копья. Таким образом, кавалеристов обязали научиться стрелять из мушкетов, и не просто хорошо, а великолепно, хотя это и противоречило традициям старого рыцарства. Только после этого мы начали одерживать победы над врагом, не стыдящимся обратиться в бегство, когда исход сражения складывался в нашу пользу.

Я должен был стать первым членом нашей семьи, получившим образование в Королевской Академии. И первым, кто внесет туда наш герб. Я знал, что учиться мне предстоит не только с такими же, как и я, представителями новой аристократии, но и с сыновьями из древних рыцарских семей. Я должен сделать все, чтобы не посрамить своего отца и Бурвилей с Запада, семью моего дяди Сеферта. Я прекрасно понимал, какая ответственность ложится на мои плечи, тем более что родные не уставали мне об этом напоминать.

Дядя Сеферт, старший брат отца и наследник родового поместья, перед моим отъездом прислал мне великолепный подарок — седло, сделанное специально для Гордеца и украшенное нашим новым фамильным гербом. А еще дорожные сумки, специально изготовленные для лошади кавалериста, тоже с нашим гербом. Мне пришлось четыре раза переписывать благодарственное письмо, прежде чем отец остался доволен содержанием и его изложением. Дело было в том, что, поскольку отец и его старший брат стали равными по положению, мне, как сыну-солдату аристократа, предписывалось соблюдать все тонкости этикета, особенно при общении с членами своей семьи.

В начале лета из Старого Тареса заказали материал для моей формы. Толстый рулон ткани глубокого зеленого цвета, который полагалось носить кадетам каваллы, прибыл в плотной коричневой бумаге. В отдельном свертке лежали украшенные скрещенными кавалерийскими саблями медные пуговицы двух размеров. До сих пор одежду для меня, как, впрочем, и для всего дома, шила мать и ее служанки. Для изготовления формы кадета Академии отец пригласил сухопарого маленького портного.

Он прибыл из самого Старого Тареса на крепкой, мышиного цвета лошадке,