не нужны лишние сапожники, и если бы он остался дома, то умер бы от голода или стал вором. Дюрил рассказал мне пару историй про Гернию тех дней.
Долгая война с жителями Поющих земель закончилась нашим поражением. Тогда страной правил его величество Дарвел, отец нынешнего короля. Несколько десятилетий войны привели к тому, что мы потеряли прибрежные земли и самый богатый район добычи угля. Обитатели Поющих земель захватили наши порты, отрезав нас таким образом от Внутреннего моря. Лишившись одновременно и морской торговли, и угля, Герния начала слабеть, как человек, вынужденный голодать. Военно-морской флот, проигравший войну, покрыл себя позором, у нас отобрали корабли и прекрасно оборудованные гавани. Армия и кавалла стали предметом насмешек, и многие солдаты, сняв форму, были вынуждены просить милостыню, а тех, кто решил остаться, все презирали за трусость и неумение воевать. Вот как обстояли дела, когда сержант Дюрил поступил на военную службу. Он начал с того, что чистил офицерам каваллы сапоги, которые те почти не надевали, поскольку враг одержал над ними победу и они не видели необходимости достойно выглядеть.
Дюрил прослужил три года, а потом король Дарвел умер, и его корону унаследовал его величество Тровен. По словам Дюрила выходило, что молодой король в одиночку спас Гернию от неминуемого падения в пропасть. Он оплакивал отца три дня, а затем, вместо того чтобы собрать Совет лордов, призвал к себе военачальников. Когда он предложил им остатки казны на восстановление армии Гернии, аристократы принялись возмущаться и твердить, что они больше не желают сражаться против жителей Поющих земель. Они жаловались на то, что война, затянувшаяся на четыре поколения, почти полностью их разорила, но страна все равно потерпела поражение.
Однако юный король Тровен интересовался вовсе не западом и провинциями, захваченными врагом. Ничего подобного. Король Тровен устал от бесконечных стычек с жителями равнин, нападавших на наши отдаленные форты и поселения. Он решил, что, если они не желают уважать пограничные камни, установленные по обоюдному согласию восемьдесят лет назад, значит, и он тоже имеет на это право. Король отправил в те края свою каваллу с приказом начать активную экспансию на восток, с тем чтобы не только расквитаться с жителями равнин, но также захватить новые земли в качестве компенсации за те, что нам пришлось отдать обитателям Поющих земель.
Не все лорды поддержали короля, поскольку равнины считались бросовой землей, не подходящей для земледелия и разведения скота, ибо летом там слишком жарко, а зимой нестерпимо холодно. Мы торговали с жителями тех земель, но это был сугубо натуральный обмен: наши купцы предлагали медную и бронзовую домашнюю утварь, получая взамен, например, меха из северных районов. Дикари не возделывали поля и ничего не производили. Некоторые из них были кочевниками, следовавшими за своими стадами. Но даже те, что заводили маленькие поля, проводя лето на одном месте, зимой уходили в другое. Они сами признавали, что земля никому не принадлежит. В таком случае почему они или наша собственная аристократия должны возражать против того, чтобы мы поселились на ней и стали получать с нее урожаи?
Дюрил вспомнил короткое и кровавое восстание аристократов. Лорд Эджери, уважаемый член Совета, встал на одном из заседаний и спросил, почему их сыновья должны проливать свою кровь за песчаную пустыню, скопление камней и заросли полыни. Предатель предложил сбросить короля Тровена и объединиться с нашими прежними врагами, чтобы договориться о концессиях за использование морских портов. Король Тровен решительно подавил мятеж, а затем, вместо того чтобы наказать виновных, наградил те семьи, что отправили сыновей-солдат бороться с предателями.
Король изменил суть армии, вкладывая средства и посылая все новые и новые подкрепления в каваллу, конные войска, ведущие свое начало от древних рыцарей. Он счел, что им будет легче справиться с жителями равнин, которые почти никогда не расставались со своими лошадьми. Затем он распустил военно-морской флот, поскольку ни портов, ни кораблей у Гернии не осталось. Кое-кто потешался над тем, что моряков посадили на лошадей, а коммодоры отныне стали отдавать приказы пехотинцам, однако король Тровен верил в сыновей-солдат и не сомневался в их готовности служить там, где их навыки всего нужнее. Армия не подвела короля Тровена.
Вот так королевство Герния на треть увеличило свои территории по сравнению с теми, что имело, когда сержант Дюрил был мальчишкой.
Война Равнин началась с серии вылазок и стычек между кочевниками и нашими солдатами. Жители равнин нападали на наши отряды, атаковали военные аванпосты и новые поселения, выросшие вокруг них. Мы не оставляли этого без ответа. Сперва кочевники решили, что король Тровен всего лишь пытается подтвердить свое право на исконные территории Гернии. Только когда мы передвинули пограничные камни и стали строить крепости и города, они поняли, что у него самые серьезные намерения. Война продолжалась двадцать лет.
Сами жители равнин считают, что их народ состоит из семи разных племен, но, по нашим сведениям, число различных кланов доходит до тридцати. Они, следуя собственным столетия существующим традициям, постоянно перемещаются по равнине, многочисленным плато, доходя даже до зеленых холмов, расположенных далеко на севере. Некоторые племена выращивают овец или коз, другие коричневых животных с длинными шеями, которым не страшны ни жара, ни холод. Три самых маленьких клана, добывавших себе пропитание охотой и собирательством, все прочие кочевники считали примитивными. Эти люди наносили на лица татуировки в виде красных кругов и верили в то, что произошли от лающих крыс — грызунов, живущих в степях и роющих длинные ходы в земле. Крысолюды поступали точно так же — прятали зерно и семена в глубоких туннелях. Они практически не мешали нашему продвижению на восток и, похоже, получали удовольствие от своей репутации странного народа. У них даже побывало несколько художников и писателей из Старого Тареса, которых заинтересовали их диковинные обычаи. В качестве благодарности за радушный прием гернийцы подарили им ткани, ножницы и другие полезные вещи.
Кидона всегда были хищниками и жили тем, что нападали на других. Мирные кочевники передвигались за своими стадами от пастбища к пастбищу. Их миграции зависели от времени года. А кидона следовали за ними — так волки охотятся на равнинных антилоп. На протяжении довольно многих лет некоторые гернийские купцы успешно торговали с жителями равнин, когда те собирались на свои традиционные осенние ярмарки, но по большей части мы не обращали друг на друга внимания.
В течение жизни многих поколений у кочевников не было ничего такого, что интересовало бы нас, и мы знали: они будут яростно сражаться, чтобы сохранить то, что у них есть. Все жители равнин владели магией, и в тех редких случаях, когда нам приходилось скрещивать с ними оружие, добра нам это не приносило. Разве можно сражаться с человеком, который, взмахнув рукой, заставляет твоего коня опуститься на колени или пулю пролететь мимо цели? Поэтому мы их не трогали. У нас было море и свои провинции, а у них — свои равнины. Если бы обитатели Поющих земель не закрыли нам доступ на побережье, так бы и оставалось до конца времен.
Только когда у нас возникла нужда в новых территориях, мы вступили в борьбу с жителями равнин. Мы всегда знали, что железо может остановить действие магии, но трудность заключалась в том, чтобы подобраться к дикарям на такое расстояние, откуда мы могли бы использовать гибельное для них оружие. В стародавние времена один гернийский король отправил на равнины рыцарей, приказав им отомстить за смерть сына одного из аристократов. Магия кочевников не могла коснуться рыцаря в доспехах или закованного в броню коня, но догнать их, чтобы причинить хоть какой-то вред, так и не удалось. Они просто спасались бегством — и все. Наши солдаты пытались стрелять в них из луков, но их шаман одним движением пальца мог без проблем сломать любое оружие, сделанное из дерева. Свинцовая пуля? Они замедляли ее полет, ловили, а потом оставляли у себя на память.
Однако мы научились использовать железную дробь, и вот тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Жители равнин были бессильны против железа, и отряд, засевший с мушкетами в кустах, мог одним залпом прикончить целую банду дикарей. Как-то раз нам удалось выбить из седла одного из боевых шаманов с расстояния в три раза большего, чем то, на котором они нас опасались. Его не пришлось убивать, достаточно было ранить железом, и магия его покинула. Они даже подобраться к нам не могли.
Но даже и тогда, если бы вождям племен пришло в голову объединиться и
