После Мавзолея мерзкая атмосфера Ярмарки уродов показалась глотком свежего воздуха. Мне было хорошо — пока я не заметил, что уокеровские топтуны исчезли вместе со всей остальной публикой. Улицы опустели, двери закрылись, огни погасли.

— Почему ты хмуришься? — спросил Грешник. — Это дурной знак, я успел заметить. И звуковая дорожка — послушай…

— Похоже, Уокер отозвал своих людей и очистил район. Означать это может только одно: он задумал какую-то гадость и хочет обойтись без свидетелей. Боюсь, нас не ждет ничего хорошего — принимая во внимание, что он легко позволял себе на глазах целой толпы народа…

Мы собрались в плотную группу — даже Безумец не стал, против обыкновения, проявлять независимость — и честно пытались смотреть во все стороны сразу. Тут бы передохнуть после встречи с Плакальщиком, но Уокер, как всегда, наносит удар, когда противник ослабел. Тишину пустых улиц нарушал лишь едва слышный городской шум, доносившийся издалека. Знает ли Уокер, что я расправился с Плакальщиком? Может, это была последняя соломинка? Вдруг он теперь решил, что я стал слишком опасен? Готов ли он, наконец, меня убить?

Знает ли он, что мне известна его роль в возвращении моей матери?

Вполне возможно, что власти не оставили ему другого выбора; просто приказали меня остановить. Чтобы не потревожить секреты, которые угрожают их драгоценному статус-кво. При встрече в клубе «Лондиниум» он намекал на нечто подобное. Кстати, о той встрече: я уже знаю, кто пришел по мою душу. Старая знакомая.

Во тьме, скрывавшей дальний конец улицы, застучали каблучки дорогих туфелек. Мы обернулись. Точно: смерть на высоких каблуках, Заноза собственной персоной. Дерзкая, обольстительная, божественная — среди наемных убийц другой такой не знаю. Идет, покачивая бедрами, в том же обтягивающем черном платье, в каком я ее видел в клубе «Лондиниум», вот только спереди появились пятна крови, и на ослепительно белых перчатках до локтей — тоже. Она благоразумно остановилась поодаль и одарила нас ослепительной улыбкой. Затянутые в перчатку пальчики сжимали трофей: пару перепачканных кровью оленьих рогов.

— Здравствуй, Джон. — Ее голос обещал все, чем только можно навредить мне. — Долгожданная встреча влюбленных и конец путешествия. Конец твоего путешествия, по крайней мере. Прямо здесь и сейчас.

— Влюбленных? Ты что-то путаешь, — твердо возразил я. — Не скажу, чем именно мы были друг для друга, но влюбленные — это немного другое… Уокер дал добро, я правильно понял?

Заноза вздернула безупречную бровь:

— Ты уже знаешь, что я работаю на Уокера? Ну разумеется! Какая забывчивость с моей стороны. Это же Джон Тейлор, как он может чего-нибудь не знать.

— Ты мне льстишь, дорогая. Кстати, откуда рога?

— Герни-охотник. Не беспокойся, я не стала спиливать рога заживо… Уокер хочет показать, что может случиться с тем, кто отвечает на твои вопросы. Я не хотела огорчить тебя, милый! Не расстраивайся: он был уже слишком стар и время его прошло. Я не люблю тех, кто засиживается в гостях слишком долго, а упорствующих в своей старомодности — еще меньше!

Она уронила рога на мостовую; в тишине сухой стук прозвучал негромко и безобидно, отлетал навсегда. Печальный и скромный конец для некогда могучего бога.

— Уокер просил передать, что власти в высшей степени заинтересованы в том, чтобы ты немедленно прекратил расследование. — Заноза рассеянно поменяла одну вызывающую позу на другую. — Остановись прямо сейчас и забудь про две сотни фунтов. В противном случае…

— Надо полагать, ты и есть этот самый противный случай?

— Совершенно верно! И я от души надеюсь, что раз в жизни ты проявишь благоразумие, зайка. Мы будем жить, как раньше, — разве это плохо? Я всегда была горячим сторонником статус-кво — хотя бы ради деловой конъюнктуры. За убийство хорошо платят, работа есть всегда, а девушке нужен кусок хлеба.

— Ммм… А если я откажусь?

— Я же сказала, дорогой: за убийство хорошо платят.

— И ты так просто отправишь меня в страну предков — после всего, что между нами было?

— После всего? Вот именно, глупенький! Меня не бросают, милый.

— Так между вами что-то было, Джон? — обрадовался Грешник. — У тебя губа не дура.

— Заткнись, пожалуйста, — попросил я.

— Может, пришло время представить меня твоим новым друзьям, Джон? — предложила Заноза, светски улыбаясь.

Я вздохнул:

— Уокер забыл провести инструктаж? Или ты давно с ним не виделась? Ты всегда относилась наплевательски к рутинному сбору информации. Хорошо. Вот это Грешник. Сладкая Отрава, его подружка. А это Безумец. Мы как раз побывали в гостях у Плакальщика. Он не пережил нашего визита.

— Какая жалость! Опять связался с дурной компанией — такие вещи до добра не доводят… Что же мне с тобой делать, Джон? О! Я знаю! Убью тебя прямо здесь и сейчас. Твои друзья могут умереть за компанию, в интересах вселенской гармонии. — Заноза обратилась к Грешнику, улыбаясь еще шире: — Ты ведь не во всем согласен с Джоном, не правда ли? Как мило. Сверни ему шею, а? Ради меня… Моей благодарности не будет границ! Вообще-то лучше бы вам самим поубивать друг друга, а я посмотрю.

Тут будто кто-то включил прожектор. В одно мгновение Заноза превратилась в самую привлекательную женщину всех времен. Ее сексуальность обжигала, как обжигает пламя в кузнечном горне. Поток ее чар затопил улицу, и нельзя было ни отвести глаз, ни сопротивляться. Видеть ее — означало жаждать ее больше самой жизни. Что ж, у меня свой дар, у нее свои… Она и вправду сделалась призом, ради которого можно убить. Зачем Занозе оружие, когда она сама по себе атомная бомба? Достаточно нажать на кнопочку. В конце концов, мы с Грешником и Безумцем всего лишь мужчины — в отличие от Сладкой Отравы, которая даже и не женщина.

— Непрофессионально, — заметила демоница, и чары рассеялись, будто кто-то нажал на кнопку во второй раз.

Заноза стала всего лишь еще одной смазливой куколкой с первыми признаками надвигающейся полноты. Она даже разинула рот от удивления. Ничего, с каждым такое когда-нибудь случается впервые… Я улыбнулся ей.

— Неплохо, очень неплохо. Но, знаешь, я бы сделал получше.

В ярости Заноза топнула высоким каблучком, бестолково выругалась и тут же выхватила откуда-то два очень больших пистолета. В сочетании с запятнанными кровью белыми перчатками они смотрелись весьма внушительно. Когда в вас стреляют в упор, выстрелы звучат совсем не так, как в тире. Они по-настоящему