пустовала, поверьте моему слову. — И снова на глазах у него выступили слезы. — О моя долина! — шептал он. — Долго ли еще тебе изнывать под пятой Тенгила?

Он хотел знать обо всем, что произошло в Нангияле.

О Софии, и о Маттиасе, и о том, что сделал Юнатан в Шипов ничьей долине. Юнатан все рассказал ему. О Йосси тоже. Когда Орвар узнал, что это из–за Йосси он страдал и мучился в пещере Катлы, нам показалось, он сейчас умрет. Он не сразу пришел в себя. А когда смог говорить, сказал:

— Моя жизнь ничего не значит. Но предательство Йосси нельзя ни просить, ни забыть.

— Прощенный или нет, он, верно, получил свое, — сказал Юнатан. — Йосси мы больше не увидим!

И тут Орвара охватила ярость. Он хотел немедленно от правиться в путь, он готов был начать последнюю решительную битву сегодня же вечером и проклинал свои ноги, отказывавшиеся ему служить. Раз за разом он пытался встать, и наконец это ему удалось. И он сразу же в немалой мере за гордился, что стоит на своих ногах. Ну и вид же у него был, когда он стоял, качаясь, будто не знал, в какую сторону упасть. Глядя на него, мы не могли сдержать улыбки.

— Орвар, — сказал Юнатан. — За версту видно, что ты бежал из пещеры Катлы.

И то правда. Нас словно нарочно вываляли в грязи и крови, но Орвар выглядел хуже всех. Его одежда свисала лохмотьями, а лицо закрывали отросшие волосы и борода. Виднелись только глаза. Его удивительные горящие глаза.

Рядом с нами в расселине бежал ручей, мы смыли в нем грязь и кровь. Я окунал и окунал лицо в ледяную воду, и это было чудесно. Ручей уносил с собой все ужасы страшной пещеры.

Потом Орвар одолжил у меня ножик, подрезал бороду и волосы и теперь меньше походил на сбежавшего из темницы узника. Юнатан достал из котомки плащ и шлем.

— Надень, Орвар! — предложил он. — Может, воины Тенгила примут тебя за своего. Подумают, что ты взял двух пленников и везешь их куда следует.

Орвар брезгливо взял плащ и шлем:

— Больше вы меня в таком наряде не увидите. От этой погани просто разит унижением и жестокостью.

— Пусть разит чем угодно, — ответил Юнатан, — лишь бы эта погань помогла тебе доехать до Шиповничьей долины.

Мы собирались в путь. Через несколько часов зайдет солнце, в горах станет темно, а по опасным тропам Карманьяки ночью не проехать.

Юнатан серьезно посматривал вокруг. Он знал, что нас ожидало, я слышал, как он сказал Орвару:

— Ближайшие два часа решат судьбу Шиповничьей долины. Сможешь ли ты держаться в седле?

— Да, да, да! — воскликнул Орвар. — Хоть десять часов кряду!

Юнатан подвел Фьялара и подсадил Орвара на коня. И я сразу же не узнал его. Орвар словно вырос в седле, стал сильнее и крепче. Ведь он тоже был из храбрых и сильных, как и Юнатан. А я, я совсем не мог с ними равняться. И только потом, когда мы уже сидели на Гриме и я прижимался лбом к спине Юнатана и обнимал его за пояс, только тогда я по чувствовал, как переливаются в меня его силы, и больше ни чего не боялся. Хотя все–таки подумал: какой прекрасной могла бы быть жизнь, если бы не приходилось постоянно испытывать свою силу и храбрость. Подумать только, если бы мы могли жить, как в наши первые дни в Вишневой долине, какими они сейчас казались далекими!

Потом мы поехали. Поскакали на закат – там висел над пропастью мост. Мы скакали в ту сторону, хотя нам все время приходилось петлять. Ведь троп здесь, в Карманьяке, было невообразимое множество, извилистых, пересекающихся троп. Никто, кроме Юнатана, не нашел бы дорогу в их лабиринте. Он ее угадывал каким–то своим особым чутьем.

Я осматривался вокруг, вглядывался в даль до рези в глазах. Но никого не видел. Никого, кроме Орвара, скакавшего позади в страшном шлеме и в черном плаще. Я вздрагивал от испуга каждый раз, когда оборачивался, — вот что значила привычка опасаться черного шлема и всех, кто носил его.

Мы скакали и скакали. Все было спокойно. Повсюду, где бы мы ни проезжали, горы казались мирными, нежными и прекрасными. Тихий вечер в горах, вот как это называется, подумал я. Если он и вправду такой.

Ведь из тишины и спокойствия в любой момент могло вы нырнуть все что угодно. Нас не оставляло неприятное напряжение. Даже Юнатана. Он настороженно оглядывался по сторонам.

— Только бы пере ехать мост, — сказал он. — Тогда худшее останется позади.

— Долго еще до него? — спросил я.

— Еще с полчаса, если все пойдет хорошо.

И тут мы увидели их. Отряд воинов Тенгила — шесть копейщиков на вороных конях. Они вынырнули на тропе внезапно, там, где она огибала гору. Всадники на рысях двигались навстречу.

— Ну вот, жизнь или смерть! — сказал Юнатан и крикнул: — Сюда, Орвар!

Он поспешил к нам, и Юнатан бросил ему поводья, чтобы мы больше походили на пленников.

Они еще не заметили нас. Но бежать было поздно. И некуда. Оставалось одно – ехать как ни в чем не бывало и надеяться, что их обманут шлем и плащ Орвара.

— Живым не сдамся! — сказал тот. — Знай, Львиное Сердце!

Озноб ожег мне спину, я успел подумать: если нас схватят сейчас, то лучше бы это случилось раньше, в пещере Катлы, мы бы избавились от мучений обратного пути по подземелью.

Мы встретились. Они придержали коней, чтобы пропустить нас. Во всаднике, ехавшем впереди, мы узнали старого знакомого — Пэрка!

Но Пэрк И не думал смотреть на нас, рабов. Он смотрел только на своего в черном шлеме. И как только мы с Юнатаном проехали, Пэрк спросил Орвара:

- Ты не слыхал, его схватили?

— Нет, пока не слыхал.

— Куда едешь?

— Отвожу пленников.

Ничего больше Пэрк не узнал. Мы проехали. А потом по скакали быстрее, хотя поостереглись гнать лошадей.

— Обернись осторожно, Сухарик, и посмотри, что они делают, — сказал Юнатан.

Я оглянулся, как он велел:

— Едут.

— Слава богу.

Но он рано радовался. Они остановились и посмотрели нам вслед.

— Начали соображать, — сказал Юнатан.

— Эй, солдат, остановись! — крикнул Пэрк. — Я хочу поближе посмотреть на тебя и твоих пленников!

Да, действительно начали. Орвар стиснул зубы.

— Вперед, Юнатан! — крикнул он. — Иначе нам смерть! И мы поскакали.

Пэрк повернул отряд, да, они повернули, да так припустились за нами, что гривы коней затрепетали на ветру.

— Ну, Грим, покажи, на что ты способен! — крикнул Юнатан.

И ты тоже, мой Фьялар, подумал я. Как мне захотелось к нему на спину!

Ни один скакун не мог сравниться с Гримом и Фьяларом, и по тропе они летели, они знали: гонка пошла не на жизнь, а на смерть. Воины преследовали нас. Цоканье копыт то приближалось, то отдалялось, но звучало все время и не стихало. Пэрк догадался, за кем гонится, такую добычу не согласился бы упустить ни один воин Тенгила. Было что приволочь в замок и чем похвастаться!

Когда мы скакали по мосту, они уже настигали нас. Рядом просвистели копья. Но копья упали, никого не задев.

Мы мчались уже по другой стороне, по Нангияле, но худшее, худшее, что бы ни говорил Юнатан, еще не осталось позади. Скорее наоборот!

Погоня продолжалась вдоль реки. На ее высоком берегу по тропе в Шиповничью долину. Мы мчались