кухоньке спят. Токо ты, парень, их осторожно буди, а то они на ужин так нажрались, что еле уложил. Пойдем, покажу кухоньку-то. Погодь, только тапки найду, и куда они затерялись?.. А так вот жа... Иду, иду, токо тихо...

– Да жду я, – уже с раздражением ответил парень. – Ты мне покажи, а сам можешь не ходить. Я их осторожно разбужу, чтоб они не шумели...

– Ну, ну, давай, щас я к тебе притопаю... Один, что ль?

– Да не, вон приятель. На улице. Это, кажется, ихняя машина-то?

– Ихняя, а чья жа?.. Погодь, я фонарик отыщу... И куда положил, вот же зараза...

– Да не надо фонаря, у меня зажигалка есть. Ты только покажи...

– Ага, ага... иду, иду... – Сергей, шаркая тапочками, зашлепал по ступеням.

Он уже разглядел человека, стоящего на фоне кустов. Лицо его – светлое пятно. А вот рук не видно.

– Ну, так гляди, ежли сам хочешь, парень... Вот по этой тропке и – за дом. А тут два десятка шагов-то, вон за жерделой навес видишь? Так под ним. А то фонарь возьми...

Сергей неожиданно включил фонарь, и пятно вспыхнувшего света на миг ослепило парня. Он был в темной одежде. И даже в перчатках, кажется. Но лицо – круглое, как шар...

Пока длился этот базар, Антон легко перемахнул через боковые перила веранды и в данный момент уже находился как раз у того навеса, куда «старик-хозяин» направлял незнакомца из московской ментовки. Сам мент, между прочим, незнакомому человеку так про себя не скажет. И, зная своих приятелей, не спросит «ихняя ли машина?».

И когда парень отправился по тропинке, осторожно освещая путь перед собой огоньком зажигалки, Турецкий, чутко слушавший, что происходит вокруг, различил наконец шорох подошв второго пришельца. Легкий щелчок пальцами – и Сергей, громко кряхтя, стал подниматься обратно на веранду.

Александр увидел, как к Сергею сзади метнулся темный силуэт. Чтобы достать спину «старика» оставалось буквально два шага, но Сергей точно следовал инструкции, и прыгнувший человек неожиданно наткнулся на железные стволы ружья. И этот резкий, встречный удар опрокинул его на спину. И сейчас же за домом, у летней кухоньки, послышался сдавленный вскрик.

Турецкий прыгнул с крыльца на упавшее тело. Удар каблуков пришелся на живот. Сергей немедленно включил фонарь, ослепив нападавшего на него сзади бандита. Затем перехватил из рук Саши ружье и уперся стволами в грудь корчащегося на земле и силящегося что-то выдавить из себя парня, – удар оказался очень сильным, и парень с трудом мычал.

А Турецкий, осторожно продвигаясь в темноте, – неподалеку могли быть и другие бандиты, на стреме, так сказать, – неслышно ступая, добрался до калитки и осмотрелся. Здесь было светлее – благодаря фонарям в нижнем конце улицы. Чертыхнулся про себя: хоть ты и Гвардейская улица, а все равно – деревня...

Машина была заперта, сигнализацию никто не отключал. И Александр хотел уже вернуться к дому, когда увидел возле правого колеса какой-то темный сверток, похожий на багажную сумку. Нагнулся, это и была большая кожаная сумка. Приподнял – не очень тяжелая. Тогда он взял ее с собой и вернулся к дому.

Сергей включил «люстру», и стало совсем светло. Александр увидел, что оба бандита, – назвать их иначе и язык не поворачивался, – уже лежат на земле возле стола, под яблоней, мордами вниз. Кисти их рук были добротно и щедро перетянуты веревками, которые захватывали и согнутые в коленях ступни ног. Профессионально проделано, так и в Афгане, помнил Турецкий, вязали пленных моджахедов, да и в Чечне – тоже. И спецназ так работал, и моджахеды. Ни сесть, ни встать, ни убежать, да и сама поза унизительная для здорового мужика.

Проходя мимо веранды, Турецкий одним мягким прыжком поднялся и повернул ключ в замке, открывая, на всякий случай, дверь в дом. Из настоянной на сухих травах духоты к нему долетел тихий вопрос Милы, – угадал по голосу:

– Что там? Уже все?

– Да, спите, все в порядке. Отдыхают, голубчики. И вы – отдыхайте...

Но Мила, видно, спала – или все-таки не спала, – не раздеваясь. Она тихо поднялась и скользнула к выходу.

– Они спят, – сказала шепотом. – Можно мне посмотреть?

– Только осторожно, и дверь за собой закройте...

Сергей и Антон сидели на стульях. Между ними, у их ног, лежали перевернутые на спины, скорченные молодые парни с бритыми затылками. Ну и чего они в бандитов-то играют?..

Физиономия того, который лежал ближе к Антону, была белой. Хорошо его, видать, приложил Антон. У второго – окровавленная, это по нему прошлись-таки каблуки Турецкого. Но оба они были в сознании, потому что едва слышно стонали сквозь залепленные скотчем рты. Молодцы ребятки, четко, а главное, быстро сработали. Впрочем, на это и была ставка. Все же правильный вариант предложил Турецкий: не устраивать громкой бойни с криками и стрельбой «по движущимся» целям, а взять тихо. Почти мирно. И теперь можно было поговорить, – не дожидаться же утра! Утром совсем другие дела и заботы начнутся. Совсем другие...

А Переверзин оказался слабаком. Клюнул-таки на распространившийся слушок о том, что именно москвичи его брать собираются, за этим, мол, и приехали. И это значило, что в прокуратуре, потому что больше и неоткуда ей было взяться, произошла утечка. А виноватого пусть теперь ищет лично прокурор Рогаткин. Ему эти мальчики станут сегодня приятным сюрпризом...

Турецкий бросил сумку на землю. Антон обернулся, посмотрел и... оторопел.

– Ты где взял?

– У одного из них, видно, была с собой. На улице, у калитки оставили. Рядом с машиной. А что? – он тут же уставился сперва на Плетнева, потом на сумку. – Ты хочешь сказать?..

Антон схватил ее, рванул молнию...

– Это ж моя!.. Ах вы, б...! – но выругаться не успел, увидел подходившую Милу. Будто поперхнулся. И полез в сумку. Поворошил там белье, другую одежду, чем-то звякнул. – Вот суки! Это значит, они в мой номер залезли! Шмон там устроили, и заодно все вещички, кроме куртки, она в шкафу висела, с собой прихватили...

– Ну, они, наверное, решили, что вещички тебе больше не понадобятся. А что, в этом был свой резон, – он улыбнулся.

– Ага, понятно. Что ж, придется им популярно объяснить, что они оказались не правы...

– Сереж, – Турецкий повернулся к нему, все еще упиравшему стволы в грудь «своему» бандиту, – убери, достаточно. Ты лучше пройдись с фонариком до кухни, а потом здесь, у веранды, погляди, не валяется ли на земле еще чего-нибудь, – пистолетиков там, ножичков. Но руками не бери, отметь, я потом покажу, как их поднимают.

– Да знаю я, за кончики, двумя пальцами...

– Ну, молодец. И сразу положи все, что найдешь, в целлофановые пакеты. Каждый предмет – отдельно. Мила тебе поможет. Поможете? – спросил у девушки, увидев ее расширенные от любопытства глаза.

Та кивнула, но неохотно, видно, хотелось посмотреть, что будут дальше делать с бандитами. Однако Турецкий был серьезен. И потом ему с Антоном свидетели были не нужны: никакими законными действиями в их предстоящих деяниях даже и близко не пахло.

– Идите, идите, не мешайте нам... работать... А ты, Антоша, приведи-ка их в чувства, по очереди, и пусть не притворяются, а то мы обидимся... – Он снова обернулся к Сергею и Миле: – Не стойте, ничего интересного не будет. У нас профессиональный разговор. Вопросы будем спрашивать. И поверьте, ребятки, это не самая интересная картинка, раскалывать упрямых мальчиков. Посмотрите лучше там, чтоб чужие не заглянули сюда по ошибке.

– Что ж, давайте поговорим, – негромко сказал Антон, наклоняясь над «своим» и рывком срывая с его рта скотч. Раздался болезненный вскрик. Антон похлопал парня по щекам. – Ну вот, и пришел в себя... Не притворяйся, а то начальник обидится, – и спокойно добавил: – Шеф, он готов, спрашивайте свои вопросы...

Он снова посмотрел на стоявших в нерешительности Сергея с Милой и нетерпеливо махнул им рукой, идите, мол.