отправьте пару фотографий нашего «утопленника», вы знаете какие, в Москву, на Петровку, тридцать восемь, МУР, генералу Яковлеву В.М. без объяснений. Просто укажите свою и мою фамилии. Ответ придет завтра же, я договорился. Отдыхайте...
– А ведь ты в самом деле артист. Он прав, твой генерал.
– Кстати, о генерале... Был, помню, такой анекдот – из периода повсеместного строительства памятников неизвестным солдатам и последующего повального «очернения» нашей социалистической действительности. Откопали полуистлевшие кости давно погибшего солдата, захоронили заново, собрались наши ветераны и устроили торжественное открытие памятника с вечным, естественно, огнем. Тут приближается к могиле седой и важный генерал, преклоняет колено и обращается к духу покойного: «Ну вот, успокоился ли ты наконец, неизвестный солдат?» – и слышит из-под земли: «Яволь, группен- фюрер!»
– Да ну тебя к черту! – Лина, хохоча, стала колотить его по плечу кулачками. – Ну Сашенька, и что ты за человек такой? Господи, и что нам с тобой делать?..
А вот этот вопрос так и остался без ответа...
Валентина Денисовна встретила их приветливо, будто никакого разговора у нее с доктором днем не было. Она просто внимательно посмотрела на них, чуть искоса, с легкой, почти незаметной усмешкой, и Александр ощутил, как напряглась Лина, – по руке ее почувствовал, которую придерживал под локоть. И сам ринулся в атаку.
– Слушай, тетка, ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Давно и страстно. И ты что же думаешь, это будет продолжаться постоянно? Шалишь! Вон теперь твой собственный обожатель, – указал он пальцем на Сергея Ивановича, сидевшего на веранде и с интересом наблюдавшего за происходящим. – И потому приказываю, потому как я генерал, а ты только еще будешь подполковницей... А чего приказываю? – Он вопросительно посмотрел на Лину, на тетку. – Ах, ну да, конечно! Не вмешивайся в наши с доктором дела! А то я прикажу, и она перестанет тебя лечить. У нас с моим любимым доктором свои проблемы, которые тебе недоступны в силу... В силу чего? – снова спросил он у Валентины Денисовны.
– В силу того, что ты – прохиндей и басурманин!
– О, в нашем словаре появилось новенькое, – глубокомысленно отметил Турецкий. – Ну да, Турок же, это на поверхности, тетка. Нет, ты не права, я, разумеется, прохиндей и горжусь этим, а Лина Сергеевна – изумительная женщина, в которую я влюблен со всем пылом юности. В нее влюблен, в тебя влюблен... ой, что творится! Сережа, наливай! Все, больше я ни в кого не влюблен, и закрыли вопрос. Лучше скажи, чем кормить собираешься, а то я увезу твоего доктора на край света, а ресторан, который называется... Сережа, как он называется? Ну, где мы с тобой постоянно отдыхали, пока тетка в больнице прохлаждалась? На Второй, кажется, Припортовой, а? Где «бизнес» ее вовсю, понимаешь, процветает?
– А-а, ты имеешь в виду «Усладу»?
– Во-во, ее, голубушку. Поедем, наедимся и не заплатим, нанесем серьезный убыток теткиному «бизнесу», прости господи...
– Все, Сашка, кончай дурить! – уже отсмеявшись, строго сказала Валентина Денисовна. – А ты чего сидишь? – накинулась на будущего супруга. – Приглашай к столу! Вон как давеча под яблоней накрыли. Бизнес мой ему, видишь ли, мешает... – проворчала она, но беззлобно, скорее с насмешкой над собой.
Она еще раз вопросительно взглянула на Капитолину Сергеевну, и та, заметил-таки Турецкий, с легкой усмешкой, успокаивающе кивнула в ответ. И тетка многозначительно вздохнула: дескать, добилась своего, петух прокукарекал, а дальше хоть и не рассветай...
В интернет-кафе «Снасть» все выглядело точно так же, как и позавчера. Будто двух суток не прошло и Плетнев никуда отсюда не уходил. По-прежнему колыхалась небольшая толпа раскрашенной во все цвета и одетой с немалой выдумкой молодежи, так же стойко торчал у входа, вежливо оттесняя пытающихся пролезть в зал, менеджер Скунс, и его отовсюду ласково окликали:
– Скунсик, ну пожалуйста!.. Ну, чего тебе стоит?.. Ты же меня хорошо знаешь!.. Ну Скунсик!..
И так же слышалось в ответ:
– Леди, я попрошу!.. Эй, оголтелый мистер, сдай назад, а то нечаянно упадешь!.. Господа, не напирайте, вы не в спальне!.. Эй, пипл! Отвали!
Толпа продолжала колебаться из стороны в сторону, но Скунс стоял неколебимо. И Плетнев решил воспользоваться приобретенной информацией, ибо другого способа проникнуть в «Снасть» для себя не видел. Он тяжелым танком прошел, раздвигая людей в стороны, и приподнял руку в приветствии:
– Хеллоу, мистер Скунс!
– Я вас знаю, мсье? – спросил менеджер.
– Это ваша прерогатива. А могу ли я получить информацию? Леди Спай уже прибыла? Или ожидается? Я что-то не наблюдаю ее «керосинки». Но, если она еще не прибыла, я бы, наверное, выпил рюмочку коньяка в баре вместе с четыре-пятнадцать-девяносто два-семь, надеюсь, не возражаете? – Он еще вчера запомнил на всякий случай смешной ник местного системного администратора, которого Мила панибратски называла Числительным, или просто Числом.
– Хай, я узнал вас, мсье... э-э?
– Этого вполне достаточно.
– Тогда она там, мсье, – Скунс показал большим пальцем себе за спину, – если вам назначено.
– Всенепременно, – улыбнулся Плетнев.
– Господа, я попрошу! – менеджер руками словно бы раздвинул напирающую снизу толпу, обеспечивая тем самым проход новому гостю кафе, чем Плетнев и не преминул воспользоваться. Но, проходя мимо менеджера, приостановился и щелкнул легонько указательным пальцем по его бейджику. – Интересный ник. Я, между прочим, относительно недавно... да, пожалуй, пяток лет назад, случайно, познакомился с вашим однофамильцем, так сказать.
– Любопытно, и где? Если это – тема? – заинтересовался менеджер.
– Тема, и еще какая! – грустно усмехнулся Плетнев. – Есть такой городок – Косовска-Митровица, в Сербии, на юге, примерно в ста пятидесяти километрах от Албании. Мы с моим напарником, он был из Абхазии, погиб вскоре, видели скунса в местном зоопарке. Мучился зверек, ему осколком американской бомбы лапу оторвало. Рауль пожалел, да и врача рядом не было, а я не смог, – зверька-то за что?.. А был он родом, кстати сказать, из Северной Америки. Вот так, мистер, каково от своих-то, верно?
– Печальная тема, мсье...
– Да уж чего веселого. Так я пройду?
– Вас, полагаю, ждут, – менеджер не спрашивал, он утверждал.
– Так точно, – подмигнул ему Антон.
Он, конечно, не ожидал, что Мила всерьез обрадуется его появлению, и был приятно удивлен той естественной радостью, с которой она встретила его.
– Вот уж не ожидала! Какой ты молодец! – Но, взглянув ему в глаза, мягко улыбнулась и заметила: – Ты, наверное, здорово устал, да? Досталось?
– Ты знаешь, больше беготни, чем дела. Просто немного умотался. Может, по чашечке кофе с коньячком? И чего-нибудь в клюв бросить? Я сегодня как-то забыл, что надо обедать хоть иногда, – он засмеялся.
– Ну, уж тут не очень пообедаешь, – она охотно поддержала его смех, причем, как ему показалось, даже более чем охотно.
«Неужели ждала?» – подумал он. Да и одета Мила была не как прежде, то есть обошлась без своей, так привычно смотрящейся на ней черной кожи в обтяжку, усеянной блестящими заклепками. И эта, видимо, обычная для нее одежда делала ее больше похожей на озорного, спортивного мальчишку, нежели на красивую девушку. Сегодня она пришла в несколько экстравагантном, фирменном, естественно, джинсовом костюмчике с расклешенной короткой юбкой, короткой светлой блузке, открывающей и живот, и шею, и в серебристых с голубым кроссовках на высоких стройных ножках. Ну просто загляденье, а не девушка!
– Так, может быть, мы тогда откроем для себя какой-нибудь экзотический кабачок на этом побережье? Где можно и отдохнуть немного, и вкусно поесть? Если ты не против.
– Отчего же мне быть против? – словно бы удивилась она. Наверное, подумала, решил Антон, что он – дурак, если не замечает, как она оделась для него? Именно для него, а не кого-то другого. И не на мотоцикле примчалась сюда, а наверняка ехала в автобусе либо на такси. И это не близкое расстояние.
