чужой стране и вскоре сделавшись безработным, я был обречён быть принесённым в жертву телевизионному экрану и провёл немало пустых вечеров, утешая себя кинопродукцией страны янки. В результате в первую очередь я проникся ненавистью к историческим фильмам. В них со школьной старательностью скопированные с рисунков в школьных учебниках действовали трусоватые герои с бородами и в кольчугах: какие-нибудь Айвенго (читалось Айванос) и Робин Гуды с подкрашенными по- голливудски глазами, окружённые толпой вспомогательных персонажей. Команда вспомогательных состояла из обязательного комедийного средневекового деда Шукаря, ну вы знаете весь этот casting вокруг Чапаева: Петька, Анка, Фурманов, только средневековые, с луками в руках.
В новом для меня свете я был вынужден просмотреть и некоторое количество новых для меня гангстерских фильмов: мужчины в двубортных костюмах и шлапах-кастрюлях с полями неистово состязались в вульгарности, кто пошлее скажет; боялись женщин и потому во всю третировали своих барашкообразных подружек. Гангстерам противостояли плоские, как стиральные доски и непонятно по каким причинам совершенно неподкупные американские эфесбешники, лох-нессы. Всю эту новую для меня белиберду я некоторое время смотрел, и даже с увлечением, не замечая или стараясь не замечать её «художественность», т. е. ходульность, банальность характеров, тупость сюжетов и самой посылки фильма и всего жанра гангстерских (да и вообще всех американских) фильмов: люди гробят друг друга и гоняют по пейзажам городским и сельским из-за пригоршни долларов и только.
Параллельно я открыл для себя ковбойские фильмы. Настоящим неприятным шоком стал для меня фильм 'Bus stop' — автобусная остановка, с актрисой Мэрэлин Монро в главной роли. Я знал что Мэрэлин считала этот фильм вершиной своей карьеры. Фильм оказался любовной историей довольно примитивно исполненной девушки-официантки и деревенского парня-ковбоя, приезжающего из своего захолустья для участия в родео в главный город сельскохозяйственного штата (Соответствует Георгиевску в Ставропольском Крае) Просмотрев этот целлулоидный памятник фермерству и крестьянству я помню навеки убил в себе те крохи комплекса неполноценности и к Западу и к «их» звёздам, и к киноиндустрии, которые у меня ещё оставались, ну как у представителя более архаичной профессии — писательской. За Мэрэлин Монро мне стало стыдно, что она на уровне ВДНХ.
Позднее я увидел совсем школьные фильмы с Джеймсом Дином и мне стало стыдно за Дина, и за то что в юности мне говорили я был на него очень похож. Все его шедевры в том числе и 'Rebel without cause' можно было показывать родителям трудных подростков в детской комнате советской милиции.
Я не могу смотреть х/ф. Они рассыпаются передо мною в куски. Я знаю что сценарии написаны людьми со слабыми мозгами для людей с ещё более слабыми мозгами. Разум много меньший чем мой задумал и записал неоригинальный обывательский сценарий х/ф. Я знаю что недалёкие люди отобрали для съёмок профессиональных лицедеев — напыщенных, приторных и глупых. Я знаю, что стремясь привязать действие фильма к исторической эпохе и к месту действия (Мексика, Нью-Йорк, Париж, леса Амазонки) костюмеры сшили лживые костюмы, поразглядывав для этого картинки в книгах по истории или (лучший вариант) — фотографии. Вся эта готовая херня: люди, костюмы, ландшафт и декорации была затем соединена проволокой диалогов. Ведь в Голливуде существуют не только артели сценаристов, как артели плотников или полотёров, но и существует и специальность поуже: dialogist, т. е. автор специализирующийся по диалогам. Артели диалогистов нанимают для фильмов большого бюджета которым суждено увидеть мир, для block-basters. Смешав всю эту липовую кашу прибавив к этому лысоватого хряка- режиссёра с развратными помощниками и пошляками-операторами, катающихся на рельсах присев у камер, как у пулемётов, оценивающими в трубу и безягодицы и вымя актрис, о нет, я не кинозритель! Из меня никакой индиец, египтянин, и скорее неверующий в истину ребёнок, распотрошивший фотоаппарат в поисках птички, так и не вылетевшей. (Причём здесь индийцы и египтяне? Это нации наполняющие свои кинотеатры до отказа, так они любят кино. Конкурируют с индийцами и египтянами только китайцы) Я не верю в птичку, нудотина и тягомотина фильма унижает меня. Обыкновенно через десять минут я встаю. Порнофильм куда честнее, и эрегированный фаллос, он и есть эрегированный фаллос, вонзающийся в эту штуку. Исторический костюм ему не нужен, и обман здесь неуместен. Нет-нет, я не индийский и не египетский и не китайский наивный, со слаборазвитым воображением кинозритель. Но мой въедливый разум пересиливает во мне способность к иллюзии и фантазии. И это происходит не только со мной, феномен переключения каналов: «zapping» телевизора в поисках лучшего фильма свидетельствует о том, что человечеству поднадоели условные двухчасовые убогие спектакли целлулоидных «фильм».
Есть категория фильмов, которые я не люблю особенно. Это советские и российские фильмы на иностранные сюжеты, в особенности на французские и испанские исторические сюжеты. Какие-нибудь 'Три мушкетёра', 'Королева Марго' или 'Графиня де Монсеро'. В таких фильмаходутловатые и жирные завсегдатаи дома актёров выпендриваются под д'Артаньянов, Атосов, Портосов или Арамисов, а тёлки из спальных районов под королев и миледи. Актёр Боярский вызывает у меня неудержимые позывы к рвоте. Его шляпа и усы для соблазнения обитательниц какого-нибудь Чкалова или Челябинска, как бы прибыли из детского фильма 'Кот в сапогах'. Вся это франко-испанская тематика воняет студенческим капустником. Вообще откуда у русских эта извращённая странная идея увлечённо штамповать целлулоидные ленты из чужой плохо понятой истории, прямо противоположной нашей? Когда актёры страны саней, лыж и белых медведей представляют персонажей знойного юга или Парижа, где снег падает один раз в десять лет. На х. я, хочется спросить, создаёте Вы столь дикие фильмы-олигофрены? Снимайте фильмы о сборе клюквы и об оленях. Впрочем есть и обратные примеры. Это когда маслина Омар Шериф сыграл доктора Живаго в одноимённом фильме. Получилась маслина в снегу, — дичайшее произведение. Впрочем был такой русский автор Александр Грин, произведения которого пропитанные англофилией повествовали о приключениях героев с английскими именами. Если не знать, что этот Грин всю жизнь прожил в Старом Крыму можно принять его за переведённого англичанина.
Так что фильмы — дешёвенькое развлечение для неумного человека. А чем Вы думаете занимаются хитрые евреи в своём Голливуде вот уже около ста лет? Гениальны шедевры для Вас создают? Голливуд — это Мак Доналдс популярной культуры, появившийся задолго до мак Доналдса. А звуковое оформление! Вы ещё должны слушать звуковое оформление, чтобы глубже погрузиться в эту чушь. Шаги маньяка по пустому коридору Вам ещё и сопровождаются хрипами, тактами, аккордами, душераздирающими музыкальными воплями. Жизнь развивается без музыки, музыка есть глубоко искусственное. Музыка жизни — это гром, это шум рек, это шум автомобилей, это крик ворон… а не поп-группы… Но вас просто хотят расколоть на Ваши рублики или доллары. Вот и всё.
Недавно в интервью газете «Коммерсант» заезжий кинематографист Питер Гринавей объявил о смерти кинематографа. Он несколько неточно определяет проблему, умер не кинематограф но умер художественный фильм, то есть двухчасового формата спрессованная построенная по законам театра история в коротких эпизодах, то есть умер скорее жанр, чем принцип просмотра движущегося изображения на экране. Удовольствие от возможности увидеть поезд некогда, более ста лет тому назад прибывший на французский вокзал осталось удовольствием. Более того таким способом на целлулоиде впервые в истории человечества стало возможным сохранять историю. Этой величайшей функции сохранителя истории у кинематографа никто не сможет отнять никогда. В этом величие и значение у кинематографа: он сохранил для нас и Ленина и Гитлера, Муссолини и Черчиля, также как и исторические эпизоды битв Второй Мировой Войны, кадры убийств Кеннеди и Ассада. Он сохранил для нас улицы городов мира, какими они были столетие тому назад, сохранил толпы людей, он создал возможность закрепить и хранить Историю.
Неприличное же сожительство старого пыльного спектакля и нового великого изобретения привело к созданию за сто лет дичайшего количества погонных миллиардов метров базарных и тупых историй на целлулоиде. Бесстрастная монотонная «жвачка» для глаз, утомляющая человека и усыпляющая его от процесса жизни — любви и ненависти настоящих, живых, личных а не вялых реакций на чужие плохо сыгранные страсти на экране. В середине прошлого века к непристойному союзу спектакля и кинематографа присоединилось новейшее изобретение: телевизор. На сегодня 2/3 телевизионного времени занимает прокат фильмов — то есть показ всё тех же заштопанных спектаклей. Снятые для телевидения фильмы — сериалы по качеству ещё хуже традиционных фильмов. Это совсем уж жалкая продукция.
Нельзя отрицать что за всю историю существования художественного фильма как технического (?) были созданы интересные истории. Но их так мало, что все шедевры мирового кинематографа могут быть сочтены на пальцах двух рук, ну может быть ещё одну ногу придётся добавить. 'Броненосец Потёмкин', 'Рождение нации', 'Триумф воли' далеки от театра и потому шедевры. Назвать их художественными
