В этот день Гусейнову предстояли две важные встречи. Первая была, так сказать, официальная – они должны были встретиться с руководством компании «Владивосток-3», где всем им сообщат, что они благополучно приняты на борт. Чистая формальность.
Вторая встреча была по-настоящему важной. Он должен был встретиться лично с Мичманом. Это была большая честь. Там ему вручат деньги, проведут последний инструктаж. Именно эта встреча и вызывала у Марата волнение.
Хотя уже два раза он имел подобные встречи и прекрасно знал все, что Мичман ему скажет, но все-таки не волноваться не мог.
Мичман – вор в законе. Один из негласных хозяев Дальнего Востока. Как тут не поволноваться?
Гусейнов уже давно научился не говорить и не делать лишнего – слушать, кивать, улыбнуться, когда надо. Но только так, чтобы это не выглядело нарочито. И все-таки каждый раз ему приходилось тщательно следить за собой, чтобы случайно не вызвать негативную реакцию хозяина.
Одно неверное движение, и с мечтами о счастливом будущем в качестве вербовщика челноков можно будет распрощаться. Дополнительная осторожность еще никому не вредила.
На кровати зашевелилась Варвара, и Гусейнов отвлекся от собственных мыслей и посмотрел на ее лицо. Она только-только просыпалась.
Если все сложится удачно, можно будет подумать о том, чтобы завести ребенка.
Наконец Варвара открыла глаза и, потянувшись, посмотрела на Марата.
– Ты уже проснулся?
– Проснулся, Варя. Но ты можешь еще поспать.
– Нет, я хочу приготовить тебе завтрак. – Она протерла ладонями глаза и вылезла из постели. – Ты скоро уходишь?
Оторвавшись от созерцания ее обнаженного тела, Гусейнов бросил взгляд на висящие на стене часы. Когда он вновь обернулся, Варвара уже плотно запахнулась в халат.
– Через полтора часа.
– Я успею. Что тебе приготовить?
– Омлет.
Она потянулась в последний раз.
– Я приготовлю с колбасой и зеленым горошком.
– Отлично.
Стоя под обжигающими тело струями воды, Гусейнов думал о своей жизни. Ему уже тридцать пять лет, а у него до сих пор нет собственной квартиры для своей семьи. Да и семьи-то как таковой нет. Вернее, она есть, но как бы наполовину.
Хотя они с Варварой жили вместе уже целых два года, расписаны до сих пор еще не были. Они оба понимали, почему это так, поэтому редко разговаривали на эту тему. Какой смысл идти в загс, если не знаешь, где завтра будешь жить?
Когда он вернется, то сделает Варваре предложение.
Обязательно сделает.
– Завтрак готов, – донесся до Гусейнова с кухни голос Варвары. – Выходи, а то остынет.
Насухо растершись полотенцем, Марат влез в свой домашний спортивный костюм и, пригладив перед зеркалом волосы, вышел из ванной комнаты.
По квартире уже вовсю разносился аппетитный запах готового омлета. Варвара стояла у плиты и варила кофе.
– Во сколько ты вернешься, Марик? – не оборачиваясь, спросила она.
Гусейнов отломил вилкой кусок омлета и отправил его в рот. Вкус был восхитителен. Ему пришлось говорить с набитым ртом.
– Наверное, ближе к вечеру. Может быть, раньше. Мне надо встретиться с нужными людьми. Я не знаю, сколько это займет времени.
Кофе поднялся в третий раз, и Варвара, выключив газ, разлила его по чашкам.
– Вы отплываете завтра? – Она уселась напротив Гусейнова и принялась наблюдать, как он отправляет себе в рот очередной кусок.
– Да, завтра утром. Если не возникнет каких-то неожиданных обстоятельств. – Он сделал глоток кофе. – А почему ты не ешь?
– Мне пока не хочется. Я поем после твоего ухода. А что, могут возникнуть какие-то неожиданные обстоятельства?
– Все в руках Аллаха, – улыбнулся Гусейнов, – хотя я уверен, что все будет хорошо.
– Каждый раз, когда ты уходишь в плавание, я очень волнуюсь. Я знаю, что не должна тебе об этом говорить, но ничего не могу с собой поделать.
Гусейнов положил вилку и отодвинул от себя тарелку.
– Я очень люблю тебя, Варя, – серьезно сказал он. – Все, что делаю, я делаю только ради нашего будущего. Ты ведь это понимаешь?
Варвара грустно улыбнулась:
– Конечно, я это понимаю, Марик. Я тоже тебя очень люблю. Но... – Она сделала паузу. – Но только спокойней на душе мне от этого не становится.
– Все будет хорошо, – успокаивающим тоном повторил он. – Я тебе обещаю, что все будет хорошо.
2
Зал для проведения общих собраний постепенно наполнялся народом. Офис компании «Владивосток-3» был не слишком велик, однако общий зал был выстроен с таким расчетом, чтобы без проблем вместить в себя человек сто.
Гусейнов прошел в зал, по дороге здороваясь с другими челноками. Многих из них он знал уже не первый год, с некоторыми познакомился только перед этой поездкой, которая для них должна стать первой.
Особо не задерживаясь за разговорами, Гусейнов прошел к первому ряду, где для него уже было «забронировано» место, и уселся прямо напротив стола.
Начальство компании пока отсутствовало. Впрочем, оно появлялось только тогда, когда собирались все.
– Ну как, Марик, готов к новому покорению Мирового океана? – обратился к Гусейнову сидящий справа тощий мужчина средних лет с козлиной преподавательской бородкой.
– Всегда готов, – пошутил Гусейнов. – А у тебя как настроение, Володя?
– Боевое, – кивнул Володя. – Как обычно. Похмелье, но жить и работать готов.
– Ты со своим похмельем смотри не высовывайся, – предупредил Гусейнов. – Сам знаешь, они этого не любят. Снимут тебя с рейса, и все.
– Чересчур вы осторожны, гражданин Гусейнов. – Володя усмехнулся. – Куда они меня снимут, если завтра утром отправляемся. Или они за это время собираются найти кого-то другого?
– А ты думаешь – не найдут?
– Ну, по крайней мере, до сих пор все обходилось, – развел руками Володя. – А ты меня знаешь, я, пока на берегу, всегда такой. Поэтому, наверное, и не скопил себе ничего за все это время.
Володя говорил чистую правду. За те два года, которые он занимался ввозом подержанных автомобилей из Японии, он действительно не сумел скопить ничего. И причиной тому было чрезмерное пристрастие к алкоголю.
Алкоголь же в свое время явился и причиной того, что Володю (а на тот момент Владимира Семеновича Моршанских) с треском уволили из Владивостокского университета, где он преподавал философию и историю религий.
Впрочем, сам Володя относился к своему университетскому прошлому с большой долей презрения и, когда об этом заходил разговор, рассказывал своим собеседникам о том, что этот поступок явился его сознательным выбором.
– А как еще можно узнать настоящую жизнь? – спрашивал Володя у собеседника, если на лице у того застывало скептическое выражение.
– Наверное, никак, – разводил после этого руками собеседник. – Вероятно, ты прав.
