мере удары кнута и ласку между существами, которые все без исключения заслуживают одного и того же или, скорее, ничего не заслуживают, ибо, если им не давали возможности сеять, им нечего и пожинать. И получается, что от бессмысленного, чудовищного представления о несправедливом Божестве мы переходим к еще более страшному философскому отрицанию всего положительного? Но это же невозможно, учитель! Ты же говорил, что зло и беды тоже существуют внутри Космического Божественного Разума, и мне казалось, что их причина – в человеческом уме.

– Я не раз повторял, что, сталкиваясь с трудностями, будь то реальная жизнь либо понимание того или иного учения, надо всегда выбирать самое простое решение, это поможет избежать многих ошибок. Не так ли? Ладно. Если ход твоих мыслей верен, ты поймешь, что любой умственный механизм и любая мысленная форма происходят из Высшего Космического Разума, являясь его частью. Ты уже усвоил, что в человеке не может существовать ничего такого, чего нет внутри самого Божества. Если вернуться к теме нашей беседы – вспомни, Анкор, мы говорили о том, что желание само по себе не хорошее и не плохое – все зависит от того, к чему оно ведет и какая от него польза.

Давай представим, например, тележку с мусором. Допустим, когда мусор выбросили, в ту же самую тележку положили цветы. В первом случае мы скажем: «Это тележка для мусора», а во втором: «Это тележка для цветов». Так для чего она? Тележка осталась прежней, но именно то, чем она наполнена в данную минуту, определяет ее предназначение и ее свойства. Содержание каждый раз меняется, и это может ввести нас в заблуждение: оценивая тележку, мы рискуем сделать поверхностные выводы.

– Я понял тебя, учитель! – тихо прошептал Анкор, погруженный в размышления.

– Это пригодится тебе в будущем, когда ты начнешь применять все, что услышал, на практике. Я не призываю тебя сейчас же уничтожить все твои благородные и добрые желания, но настоятельно советую, неустанно работая, видоизменять плохие. Тебе будет нелегко, ведь иногда мы заражаемся дурными желаниями от других людей. А получив подкрепление, все маленькие «чертики» нашей низшей личности просыпаются, оживают и, ощутив свои силы, требуют для себя все больше прав и все больше власти.

Как я уже объяснял тебе, Анкор, желания испытывает не сам человек, но его низшие оболочки; именно к ним прилипают невидимые сущности – духи-элементалы, более или менее вредные и разрушительные. На какой-то стадии эволюции сознания они необходимы нам как испытание, но на твоем уровне они превращаются, скорее, в психический мусор и только мешают. Запомни, Анкор: твое Высшее «Я» не чувствует голода, его не клонит ко сну и не тянет исследовать новые земли, ведь в нем все это уже есть; а то в тебе, что испытывает эти потребности, не является частью твоего Высшего «Я».

Более того, тебе необходимо постоянно развивать способность правильного распознавания. Только она поможет тебе сделать верный шаг, подскажет, как поступить. Полностью овладев этой важной гранью мудрости, ты уже не будешь зависеть ни от каких влияний извне, и тебя оставят все соблазны.

Храни чистоту сердца, изучай, исследуй. Враги не проникнут в твою внутреннюю цитадель, если некто сладко спящий в ней проснется и закроет ворота души на засов. Запомни мои слова и вырежи их огненными буквами в своем сердце! Только мудрый, чистый, знающий и добрый человек свободен от любого искушения, он уже не скачет на необузданной лошади – своей низшей личности, которая жаждет сбросить хозяина и умчаться вслед за табуном подобных ей животных. Если ты хочешь покинуть эту равнину, слепой волк, убей дикого коня, живущего в тебе самом! Ибо по ступеням короткого и узкого Пути можно подняться лишь своими ногами, опираясь только на самого себя.

В словах заботливого и чуткого учителя не было упрека, но Анкор понял, что все это время они говорили только о нем, о его ошибке, о том, что он позволил своим ученикам искушать себя, поддался и проявил непослушание. Учитель напоминал юноше о моральных устоях его собственной души и о том, какой длинный путь предстоит ему пройти.

Наставления жреца были высказаны столь тонко, что не задели еще не затянувшихся ран. Они проникли в самое сердце Анкора благодаря волшебному искусству – великой магии Любви!

Уже дважды волшебное прикосновение весны возрождало Природу, наполняя ее новой силой, а Анкор неустанно шлифовал и шлифовал хрустальные стенки своего внутреннего светильника – своей человеческой личности, ставшей почти прозрачной.

Ему исполнилось девятнадцать, и в нем все отчетливее проступали качества будущей Великой Змеи Мудрости.

К высочайшим вершинам человеческого духа была устремлена сила его энтузиазма, и потому во всех сражениях с собой Анкор оставался удивительно спокойным и открывал в своем сердце неисчерпаемые источники любви.

Его мудрость росла, и в размышлениях он поднимался до той таинственной области, где все явления и предметы существуют такими, какие они на самом деле – лишенные возраста, размера, подвижности; где все проявленные, материальные формы кажутся абстракцией, иллюзией. И тогда в темнице из материи пробуждалось сердце Великого Жреца и билось в унисон с самим Сердцем Солнца, следуя его сокровенным обрядам.

Облик Анкора был исполнен достоинства и мужественности. В зеленых глазах, глубоких и таинственных, как море, отражались и лучи солнца, и мерцающий свет звезд…

Была глубокая ночь, когда Анкор сидел на берегу моря, размышляя и наблюдая за крошечными существами, которые, словно звездочки, мерцали в темной воде. Вдруг на вершине скалы загорелось несколько факелов. Анкор вернулся в свой домик, зажег лампадку и стал подниматься по узкой тропинке навстречу неожиданным посетителям.

Он прошел совсем немного и вскоре при тусклом свете лампадки распознал величественный силуэт Саримара. На голове жреца был золотой шлем, парадная туника ниспадала искусно собранными складками и была украшена драгоценными алхимическими камнями. Их сияние подчеркивало беспредельную доброту лица и глаз учителя, излучавших великую мудрость.

– Учитель хочет видеть тебя, Анкор. Если ты не возражаешь, мы сейчас же поедем в Великий Храм Кума… Паланкин ждет.

Невероятное, непостижимое известие потрясло Анкора, он даже на мгновение потерял дар речи. Долгие годы он ждал подобной возможности и надеялся еще раз услышать Великого Учителя. Юноша тут же погасил огонек своей лампадки, глубоко поклонился и почти шепотом произнес:

– Я готов.

Когда паланкин миновал потайные ворота крепостной стены города-храма, уже показались нежные, трогательные ангелы зари, юные вестники восходящего солнца. Словно любопытные детишки, они выглядывали из-за горизонта и провожали входивших в Храм.

Некоторое время Анкор оставался в своих покоях. Он вышел на террасу, чтобы совершить утренний обряд жертвоприношения Духу Солнца. От порыва легкого бриза поднялось вверх последнее облачко ладана, и вместе с ним к небу устремились возвышенные, чистые мысли Анкора. Завершив обряд, юноша прислонился к балюстраде; перед ним, у самой линии горизонта, сияла утренняя звезда. Ему показалось, будто она пронизывает взглядом всю Природу, издалека прикасаясь к каждому ее обитателю; от этого нежного прикосновения все живое пробуждалось ото сна, готовясь встретить золотистые, теплые лучи солнца.

Взгляд юноши блуждал по крышам домов и храмов, возвращаясь к окутанному туманом берегу моря. Здесь, в этой комнате, на этой террасе, он провел сотни бессонных ночей, мечтая вновь увидеть Великого Учителя, услышать его мудрые слова, его голос, невыразимо нежный, чистый и радостный.

– Милый Анкор, в полдень ты услышишь Учителя. Но прежде, прошу тебя, постарайся немного поспать, – раздался за его спиной голос Саримара.

– Будь добр, позволь мне немного прогуляться. Я слишком взволнован и с таким нетерпением жду встречи, что вряд ли смогу заснуть.

– Проявлять нетерпение плохо, ибо его причина – неведение. Все события, совершающиеся сейчас, приходят к нам из прошлого, там их истоки. Ты прекрасно понимаешь, что они возвращаются к нам тогда, когда начинает исполняться Закон, который управляет Природой и всем сущим на видимых и на тонких планах бытия.

– В твоих словах всегда звучит великая истина, учитель!