кофе, двадцать фунтов сахару, пятнадцать соли, десять фунтов бобов, пять фунтов галет. Вдобавок ко всему Ребекка купила десять банок томатов, галлон черной патоки, бушель картофеля, четверть бушеля лука, бушель яблок, пять фунтов сушеных персиков, пищевую соду, уксус, рис, специи и коробку чая. Кроме того, в фургон отправилось еще несколько кусков мыла, кое-какие лекарства, полотенца, тряпки для мытья посуды, постельное белье, умывальник, ночной горшок, чан для кипячения белья, большой чайник, огромная чугунная кастрюля с крышкой, кофейник, заварочный чайник, сковорода, кастрюля на трех ножках, оловянные миски и ложки, свечи, два фонаря. И уже в последний момент Ребекка вспомнила про зеркало, часы, булавки, иглы, нитки и пару ножниц.

Она занималась провизией и кухонной утварью, а Клэй взял на себя покупку топора, инструментов, пары ведер, веревки, запасной сбруи и вожжей. Когда они закончили погрузку, фургон и боковые ящики оказались забиты до отказа, и только во внутреннем сундуке осталось место для одежды. Надо было сделать последнюю, но очень важную покупку – ружье и патроны.

– Вы умеете стрелять из ружья? – спросил Клэй у Ребекки.

–  Нет.

– Я так и думал. – Он с отвращением отвернулся и зашагал прочь.

Гарт улыбнулся ей:

– Бекки, боюсь даже спросить… Вы когда-нибудь управляли мулами?

Она покачала головой. Он почесал лоб.

– И как же вы собирались путешествовать в одиночку?

– Я ездила на упряжке лошадей. Вряд ли мулы так уж сильно от них отличаются.

– Бекки, мулы не имеют ничего общего с лошадьми. Это самые упрямые животные, которые мне известны.

– Что, упрямее вашего брата?

Гарт усмехнулся:

– Вы и представить себе не можете. Они ни за что не сдвинутся с места, если не захотят. С ними невыносимо сложно.

– Как с вашим братом? – Ребекка рассмеялась.

– У вас сложилось неверное представление о Клэе, Бекки. – Гарт вдруг сделался серьезным. – Я очень его люблю и горжусь тем, что у меня такой брат. Он сейчас сердит на всех женщин этого мира, но на то есть серьезные причины. Он справедливый, понимающий и не станет долго таить злобу на кого-то, не важно, что он говорит и как выглядит со стороны. Мы все – братья и сестра – шли к Клэю за советом в любой трудной ситуации. Он умеет слушать и ставит интересы близких выше своих собственных. И я очень надеюсь, что вы сможете найти общий язык, иначе путешествие станет невыносимым. Да, это задача не из легких. Я со своей стороны сделаю все, чтобы снять напряжение, но и вам, Бекки, придется приложить кое-какие усилия. – Он улыбнулся. – Итак, вернемся к нашим мулам.

– Гарт, я уверена, что смогу с ними справиться. Я быстро учусь, и если я что-то решила, я этого добьюсь во что бы то ни стало, – уверенно заявила Ребекка.

– Не сомневаюсь. Судя по тому, как вам удалось выйти за Клэя… Надеюсь, вам хватит ума не упоминать об этом в его присутствии. Садитесь, я объясню кое-какие азы.

Ребекка одарила его светлой улыбкой. В лице Гарта Фрезера она нашла союзника. Рядом с ним она забывала о той ненависти, что испытывала к южанам. Она чувствовала, что он терпеливый и понимающий. Слишком славный, чтобы его не любить. Но что бы он ни говорил, Клэй – его полная противоположность. Грядущие месяцы будут очень, очень долгими…

Когда они закончили с Гартом, Клэй еще не вернулся, поэтому Бекки отправилась к сапожнику и купила себе ботинки.

Вернувшись в номер отеля, она села на кровать и пересчитала оставшиеся деньги. Чуть больше ста долларов. Она откинулась на подушку. Хотелось бы верить, что этого хватит на дорогу.

Проснулась Ребекка от стука в дверь. Она резко села на кровати. В комнате царила темнота. Ребекке понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что стучат в межкомнатную дверь.

– Кто там? – спросила она.

– Клэй.

– Одну минутку.

Ребекка встала и зажгла лампу. Снаружи тоже было темно, и Ребекка поняла, что проспала довольно долго. Она открыла дверь, и в номер вошел Клэй.

– А вы не идете на танцы?

– Танцы?! О Господи, я совсем про них забыла… Может, вам с Гартом лучше пойти без меня?

– Гарт не пойдет – сказал, что не намерен проводить последний вечер в этом городе в компании тех же людей, с которыми придется жить бок о бок следующие полгода.

– Резонно. – И все же она сто лет уже не развлекалась. Мысль о музыке и танцах казалась ей весьма соблазнительной. – Мне нужно переодеться. Если хотите, идите вперед, я приду позже.

– Я вас подожду. Нужно поддерживать видимость, сами понимаете. – Он протянул ей пару дамских кожаных перчаток. – Вы, кажется, забыли купить их, а они пригодятся, чтобы править мулами.

– Спасибо, Клэйтон. – Этот жест заботы застал ее врасплох. – А вы купили ружье?

Он кивнул и извлек из кармана простенькое золотое колечко:

– А еще я продал то кольцо. Это без бриллиантов, но все же, думаю, вам стоит его надеть. Видимость, знаете ли, дело такое… Я жду вас. – Он подал ей кольцо и вернулся в свой номер.

Ребекка долго смотрела на кольцо, прежде чем надеть его на палец. Каким-то непостижимым образом эта безыскусная вещица сильнее, чем вычурное кольцо с бриллиантами, убедила ее в том, что она стала женой Клэя. Ребекка вытащила из-за корсажа цепочку с кольцом Чарли, посмотрела на него и перевела взгляд на свою руку, не замечая соленых слез, что катились по щекам.

Ребекка знала, что так надо, но не могла заставить себя носить кольцо Клэя. Этот брак – всего лишь временное явление. Она быстро надела на палец кольцо Чарли, а то, что дал Клэй, спрятала в чемодане среди одежды. Он не заметит.

Ребекка расправила плечи, вытерла слезы и достала платье из чинца.[3]

Кружевные оборки, сбегавшие по подолу, не мешало бы отгладить, но времени на это не было – равно как и не было у нее другого нарядного платья. Ребекка быстро переоделась в него и причесала волосы, а потом вытащила из чемодана пару алых башмачков, долго разглядывала их, не в силах совладать с охватившей ее печалью. Их купил для нее Чарли на первое Рождество, которое они встречали как муж и жена. После того как он ушел на войну, ей не выпадало случая надеть их. Глубоко вздохнув, Ребекка сняла повседневные черные туфли и надела бальные красные. Постучала в дверь к Клэю.

Взгляд, которым он одарил ее, заставил Ребекку напрочь забыть о том, что платье измято. Легкая дрожь прошла по ее телу, когда он предложил ей руку.

Когда они прибыли, вечеринка шла полным ходом. В помещение склада набились сотни мужчин, женщин и детей. Ребекка и Клэй ели жареную курицу и аппетитный картофельный салат, и она с интересом оглядывала собравшихся. Здесь царила атмосфера радостного возбуждения.

Завтрашний день положит начало новой жизни, пережитые горести и отчаяние навсегда останутся в прошлом, за этим рубежом. Большинство присутствующих составляли бывшие солдаты Конфедерации, но встречались в толпе и мужчины в синей форме северян. И как сказал мистер Скотт, с этого момента между ними нет – и не может быть – никакой разницы. У них всех одна цель – начать новую жизнь в краю молочных рек и кисельных берегов.

Оркестр сыграл начальный аккорд, и Майк Скотт призвал всех к тишине.

– Друзья, – объявил он. – Среди нас сегодня присутствуют молодожены, Клэй и Ребекка Фрезер, которые вчера обвенчались. Давайте попросим молодых супругов открыть танцевальный вечер. Первый вальс ваш, господа!

Грянули аплодисменты, раздался пронзительный свист – толпа приветствовала молодоженов.

Боже правый, этого не может быть! Ребекка в отчаянии взглянула на Клэя – он был потрясен не меньше ее.

– Где же счастливая пара? – позвал Скотт. – Клэй и Ребекка! Выходите, выходите же!

Толпа принялась скандировать «выходите». Клэй сжал ее руку:

– Кажется, звучит наш свадебный вальс, миссис Фрезер.

Она позволила ему вывести себя на середину зала. Его рука казалась на удивление теплой и сильной – может быть, оттого, что ее собственная ледяная ладонь дрожала.

Оркестр взял первые аккорды вальса Штрауса, и Клэй заключил Ребеккув кольцо своих рук. Теплая ладонь, лежащая у нее на спине, наполняла Ребекку ощущением его близости. Она остро, как никогда, осознала силу, заключенную в этом высоком, широкоплечем, гордом человеке. Как будто бы недостаточно было соблазнительного запаха рома и мужского тела…

Она не знала точно, что придало ей больше уверенности в этот момент: осознание того, сколько пар глаз следят за каждым ее движением, или ощущение того, что Клэй рядом. Ребекка без труда подстроилась под его шаг – он вел ее легко, уверенно и плавно. Клэй отлично вальсировал. Почему бы и нет? Котильоны и балы – тоже часть южной культуры, которую он так отчаянно защищал на войне.

Ребекка попыталась пресечь этот поток мыслей: прикрыла глаза и вообразила себя в объятиях Чарли. Когда же они танцевали в последний раз? К своему ужасу, она не смогла вспомнить и ощутила болезненный укол в сердце. Воспоминания о нем блекнут и стираются с каждым днем. Ребекка едва не расплакалась.

Как только музыка стихла, Ребекка выскользнула из объятий Клэя и стала пробираться к выходу. Прокладывать себе путь в толпе было тяжело, да еще и Клэй увязался следом… Ребекка с трудом сдерживала слезы.

До гостиницы они дошли в молчании. Клэй проводил ее до номера, она, не оглядываясь, вошла вовнутрь и заперла за собой дверь. Через несколько мгновений в соседнем номере зажегся свет. Ребекка прислонилась спиной к своей двери и разрыдалась.

Клэй скинул кобуру с пистолетом и ботинки, погасил лампу и растянулся на кровати. Его мысли немедленно