ближайшей ели Шторм разглядел свисающие здоровенные шишки раза в три больше обычного.

Отчего–то мародеру вновь стало неуютно — и чувство это крепло чем дальше, тем сильнее. Какое–то нехорошее чувство… Чувство, что на тебя смотрит чей–то чужой, недобрый взгляд — словно неведомый хозяин здешних мест едва сдерживается, глядя на незваных гостей. Зеркало это… Крыса…

Ни с чем похожим он не сталкивался, а вот слышать — слышал. Чаще всего все эти непонятки ничем хорошим не кончались.

Шторму довелось провести изрядную часть своей жизни в «обстановке, максимально приближенной к боевой» и он привык доверять интуиции.

— Ну ладно, присядем, что ли, командир, да закусим чем бог или его заместитель по Зоне послал, — предложил между тем Барс, когда они вернулись к костру.

Шторм присел рядом на бревно, правда, подумав, что шутка получилась двусмысленная — ибо, по мнению многих, непосредственное управление территорией вокруг бывшей Чернобыльской АЭС было подведомственно «лично товарищу Люциферу». И словно вторя этой мысли, со стороны сторожки вдруг послышался взрыв яростной брани и звуки схватки…

Шторм подскочил как ужаленный, выхватывая оружие, и устремился туда.

…Ротор подсел к импровизированному столу из пары ящиков и доски. Тягач, расправившись со своей порцией, пододвинул ему недоеденную тушенку.

— Будешь? Я не могу больше. Лопай давай, брюхо набить всегда полезно.

Уговаривать себя Ротор не заставил, да и жрать после марш–броска хотелось зверски.

— Запить есть?

Байкер порылся в рюкзаке за спиной и выставил на стол бутыль водки — неизменного «Казака».

— Ну, для здоровья и против радиации…

Ротор кивнул и открыл бутыль.

— Эк… Хорошо сидим! Еще бы девку… Ну или мальчика пожопастее, на худой конец, — заржал Тягач и уставился на Ротора. — Ну что, знаешь анекдот про очередь за картиной стоять?

Базука, рывшийся в рюкзаке, недоуменно повернулся к ним, собираясь призвать к порядку несдержанного на язык коллегу, но Ротор уже приступил к урегулированию конфликта. Не вставая, он как–то по–дурацки улыбнулся здоровяку–гранатометчику, а потом без разговоров ударил сорванной со стола доской прямо в нагло ухмыляющуюся рожу Тягача, не ожидавшего такой прыти.

Удар получился не очень ловкий и смазанный — и не отправил того в нокаут, а лишь разозлил.

Под сводами склада прозвучал яростный рык…

…Драка была тупая и жестокая до отчаяния — грубое и зверское месилово вполне в кабацком стиле. Ротор, конечно, был с Тягачом в разных весовых категориях, но буквально озверел, а по выучке бывший спецназовец стоил бывшего морпеха. Глаза застлала кровавая пелена, и из глубин сознания сразу всплыли давно позабытые вбитые в бритую голову еще на службе зверьми–сержантами рефлексы. Он бил, рвал, молотил, используя все, что имел. Автомат, доску, бутыль… Остановился он, лишь когда Базука, отчаявшись растащить их, без затей влепил ему прикладом «Вала» в лоб.

У стены тяжело ворочался Тягач, его лицо напоминало маску свежепоужинавшего вурдалака — за исключением того, что кровь была его собственной.

— Не кислый махач, — только и сообщил он.

— В чем дело? — холодно прозвучало от входа. Там в проеме двери возвышался с невозмутимым видом Шторм, держа «ТМП», а позади него торчали Барс и Блоха.

Ротор сел на задницу, тяжело дыша и сплевывая кровь из разбитого рта.

— Не знаю, что на меня нашло. Но Тягач первым сказал…

— Шуток не понимаешь! — пробурчал тот, вытирая кровь. Было ясно, что он сам сконфужен — ибо шутка его была из разряда недопустимых вообще и в данном обществе — особенно.

— Насчет чего была шутка? — сдвинул брови шеф.

— Про жопу! — коротко уточнил Базука.

Ротора шатало и трясло, как после отходняка на переходе через Периметр, но он нашел в себе силы кивнуть.

Базука швырнул ему флягу.

А Шторм стоял и напряженно думал — что случилось с его бойцами? Контролер? Но обычно те просто лишают своих жертв разума. Уж больно тонко для них… Аномалия? Неведомые излучения? Или у них просто потихоньку едет крыша в дальнем рейде — как иногда случалось с людьми Зоны.

— Обоих штрафую на десятую долю добычи… — вынес он наконец свой вердикт и тут же добавил: — Условно. Пока условно — до первого любого нарушения. Далее: не знаю уж почему, но это место мне не нравится. Поэтому вам, драчуны, привести себя в порядок, и побыстрее убираемся отседова.

И, повернувшись, вышел.

В голове его смутно ворочалась мысль, что поход, пожалуй, не задался…

…Дряхлый «РАФ» девять две семерки, вполне могущий быть современником Первой Аварии, брызгая грязью из раскисшей от ночного дождя старой колеи, проскочил мимо Кондора и его спутника.

— Ну и катафалк, — недовольно проводил его взглядом Игорь, — как только ездит? А главное, по Зоне, да на колесах!

— Ну, — пожал Кондор плечами, — есть всякие… храбрецы. В принципе если дорога проверена и за датчиками следить — не так страшно. Другое дело — вояки если засекут, то точно пальнут. Вот, я помню, была одно время такая группировка — почти сплошь из дезертиров, ну и прочих отбросов, каких даже из банд повыгоняли. Верховодил там Волчара — беглый старлей и наркоман; он под кайфом свернул шею военврачу, приехавшему ему ломку снимать, между прочим, ну и сдернул в Зону… Отморозки были еще те — они даже себе название взяли «Бригада Мародеров». Так вот, на чем, ты думаешь, они навернулись…

Продолжить рассказ Кондору не удалось, ибо у самых ворот лагеря «рафик» вдруг резко дернулся и замер — причем мотор продолжал работать.

Торможение было таким резким, что распахнулась кое–как прилаженная дверь, и оттуда выпали тюки с каким–то барахлом, а на них вывалился бородатый мужик в штормовке поверх комбеза, оглашая окрестности жалобными проклятиями.

— Видать, педерача полетела на этом чуде техники, — с юморной хрипотцой прокомментировал Игорь, повернувшись к слегка озадаченному спутнику. («А и пообтерся молодец — уже как будто век среди вольных бродяг болтается».)

Оставив за спиной гудящий в колее советский мини–вэн, водитель которого, выражая свои чувства отборным матом, бегал вокруг авто и пинал покрышки, они оказались в воротах сталкерского лагеря, приютившегося на бывшем машдворе какого–то давно погибшего колхоза.

Ворота эти украшала выведенная большими буквами надпись: «Внимание! Увага![5] Любые вооруженные разборки на территории свободного владения Старый Колхоз строго запрещены — карайеца растреллом».

Они прошли мимо пары часовых, смотревших на пришельцев с подозрительностью, однако один из них, с перекинутой за спину «помповухой» — Кондор даже вспомнил, что несколько раз видел его на Кордоне, — кивнул ему: мол, проходи…

И они вступили на территорию логова вольных, возникшего в центре пересечения сравнительно безопасных маршрутов. В этом месте сходились пути сталкеров, идущих с севера Зоны на юг — тех, кто предпочитал пути хотя и длинные, но надежные. Отсюда можно было без существенных проблем добраться и до окрестностей Янтарного, и до мест вроде «Юпитера» — избежав неприятностей, которыми грозит Рыжий Лес или Могильники.

На взгляд новичка «Старый Колхоз» напоминал нечто среднее между стоянкой туристов и