гражданскую войну, или приход к власти левых сил (чего боялись больше – сказать сегодня трудно). 28 мая премьер объявил об отставке правительства. 29 мая де Голль принял предложение президента Коти, одновременно потребовав себе чрезвычайных полномочий.

30 мая он был утвержден на посту премьера, и судьба Четвертой республики была решена. Вскоре на референдуме была принята новая конституция, а уже 21 декабря премьер де Голль был избран президентом.

Так Шарль де Голль и голлисты сумели вернуться из политического небытия, разрушив по пути Четвертую республику. Так Шарль де Голль в третий раз стал главой Франции.

Но только к 1962 году генералу удалось стабилизировать новый режим во Франции, и окончательно утвердиться у власти. Перед этим пережив несколько покушений, и периоды, когда только в Париже гремело по три-пять взрывово в день, беспощадно разгромив своих бывших соратников – борцов за «Французский Алжир», и подписав Эвианские соглашения, положившие конец войне.

Что показательно, для этого ему пришлось, проводить в жизнь политику, как раз направленную на принесение в жертву пресловутого «национального величия», простым житейским интересам столь высокомерно третируемого им простого француза. Лозунг «Величие вместо масла», который приписывали ему политические оппоненты, сменился другим: «Масло вместо величия».

А что было бы, не появись тогда на политической сцене фигура «Большого Носа»?

Он ведь мог разочароваться в политике и всерьез уйти на покой, в частную жизнь. Он мог погибнуть на войне, или в каком-нибудь из колониальных конфликтов, или просто умереть своей смертью (ведь он был довольно-таки немолод).

Как видится автору, события в этом случае могли развиваться по двум направлениям – плохому, и очень плохому.

Начнем с плохого.

В отсутствие на политической сцене популярного генерала -героя освобождения Франции, после очередного правительственного кризиса на выборах 1958 года, побеждает очередная коалиция правых и право -центристских партий.

Но у власти ей суждено пребывать недолго – как и всем предшественникам.

Политический режим не меняется.

Те же, что и прежде, рыхлые коалиции, наспех сколоченные, чтобы тут же рассыпаться, вымученные компромиссы и бездарные деятели на министерских постах, коррупция и казнокрадство. Среди политиков нет ни одного, кто бы мог претендовать на звание подлинного государственного деятеля, зато масса тех, кого де Голль в свое время называл «политихамы» и «политикарлики».

Естественно, они оказываются не способны остановить сползание в пропасть.

Общество продолжает раскалываться, и раскол только усугубляется.

Левые требуют изгнания из страны американских баз, и вообще выхода из НАТО, крайне правые обвиняют их в том, что они «продались Кремлю», или еще в чем -то подобном.

Но единства нет ни среди правых, ни среди левых.

У правых – конфликт между теми, кто привержен «атлантической солидарности», и держится за НАТО, и теми, кто выступает с позиций крайнего национализма и изоляционизма.

На левом фланге продолжается непримиримая борьба между ФКП и Социалистической партией, подобная борьбе между большевиками и эсерами в 1918. Что интересно, именно социалисты, с их приверженностью идеям Маркса, национализации, «социальному государству», оказываются наиболее последовательными гонителями компартии. И дело ту даже не в каких-то особых разногласиях по программным вопросам – куда важнее, что обе партии претендуют на один и тот же электорат.

То есть вопрос тут стоит о власти, влиянии, местах в парламенте, и в немалой степени – в деньгах.

Именно борьбой за влияние на левых избирателей и объясняется то, что именно социалисты в свое время изгнали представителей компартии из правительства.

Масла в огонь подливает затяжной и непрерывный экономический кризис. после которых остаются убитые и раненые.

Но все это проблемы хотя и весьма тяжелые, и угрожающие подорвать основы общества, но в принципе разрешимые.

Проблемой неразрешимой – воистину неразрешимой, является Алжир. Прежде всего потому, что практически никто из политиков, включая и многих представителей левого фланга не смог бы отказаться от этой территории, как уже говорилось выше, в общественном сознании бывшей неотъемлемой частью Франции (в отличие от, например, Индокитая). Для подобного решения нужно было обладать железной волей генерала Шарля де Голля. Да ведь и сам де Голль довольно долгое время старался всеми силами избежать подобного финала.

Надо полагать, безвыходное положение подтолкнуло бы французские власти искать нестандартные выходы из ситуации, вроде создания туарегской и кабильской автономий, с тем чтобы привлечь эти народы на свою сторону в продолжающейся войне. Или отделение части Алжира и богатой нефтью областей Сахары. (25,318)

Властями отброшены все идеи о возможных уступках ФНО и национальным чувствам арабов, чтобы, по крайней мере, сделать попытку сохранить Алжир в составе Франции на основе политического компромисса и переговоров. Более того – они находят все меньше понимания в массах – по мере того, как все больше гробов прибывает в метрополию.

Единственный выход военные и колониальные власти видят во все большем

ужесточении своей политики в Северной Африке. Опыт показывает, что

подобная политика обычно приводит к совершенно противоположным результатам, но французский истэблишмент не так умен, чтобы не попасться в эту ловушку.

На гильотину отправлены лидер алжирского освободительного движения

Ахмед Бен Бела и его ближайшие соратники, обманом захваченные в плен в 1955 году. (25,263) Казнены, или получили пожизненное заключение все сколь-нибудь заметные арабские деятели, которые не успели скрыться и перейти на нелегальное положение.

В Алжире вводится осадное положение, арабов хватают по малейшему

подозрению, бросают в тюрьмы и возникшие в пустыне концентрационные лагеря. Военные трибуналы выносят сотни и тысячи смертных приговоров, а взятых с оружием в руках просто убивают на месте. Широко применяются пытки, взятие заложников.

При карательных акциях французские войска начинают действовать методами, очень напоминающими те, которыми действовали гитлеровцы на оккупированных территориях. Этому способствует и то, что немало бывших солдат и офицеров вермахта, воюет в Алжире в составе Иностранного Легиона, одно название которого приводит в ужас мирных жителей.

Но особой жестокостью отличается ополчение из алжирских французов, ставшее фактически штурмовыми отрядами союза праворадикальных сил – аналогичного созданному в нашей истории ОАС. Попутно их боевики используются против участников левых сил уже в самой Франции.

В ультраправых газетах о коренных жителях Алжира пишут примерно в том же тоне, что, в свое время, в нацистских – о евреях.

Одновременно, продолжаются военные акции против лагерей ФНО и алжирских беженцев (разницы между ними практически не делается) на территории соседних стран – Туниса, Ливии, Марокко. Это вызывает ярость в арабском мире, вплоть до эмбарго на поставки нефти Франции, и даже террористических актов уже в самой метрополии.

Если на 1958 год в Алжире было сосредоточено до половины численности армии, то вскоре цифра эта вполне могла достичь двух третей, если не больше. В конце концов, в Северной Африке командование вынуждено сосредоточить практически все боеспособные части.

Война в Алжире способствует окончательному и почти непреодолимому расколу общества.

Но при этом она неизбежно подтолкнула власти мучительно агонизирующей Четвертой республики, к тому, чтобы быстро и без сопротивления уйти из абсолютного большинства африканских колоний.

Вернувшиеся из Алжира солдаты, прошедшие хорошую школу насилия и жестокости и не имеющие особого почтения к человеческой жизни, начинают применять полученные на войне навыки уже на родине – становясь в ряды всяческих военизированных организаций разнообразного толка. Растет популярность ФКП