Он снова убрал листок с номером в бумажник, закрыл глаза, постарался забыться, отвлечься. Топот ног в коридоре вернул его к действительности. Он открыл глаза и в ту же секунду в комнату ввалился Уити. Шон сразу по глазам, еще до того, как Уити обдал его своим хмельным дыханием, понял, что шеф на взводе. Уити плюхнулся на стул и тут же взгромоздил на стол ноги, оттолкнув в сторону коробку со следственным реквизитом и вещдоками, которую утром принес Коннолли.

— Черт возьми, ну и денек сегодня, — тяжело дыша, произнес он.

— Вы нашли его?

— Бойла? — Уити мотнул головой. — Нет. Домохозяин сказал, что слышал, как он уходил из дому около трех, но так до сих пор и не вернулся. Сказал, что давно уже не видел ни жены, ни ребенка. Звонили ему на работу. Его смена со среды до воскресенья, там его тоже не видели. — Шеф рыгнул, и после этого добавил:

— Найдется.

— А как насчет пули?

— Пулю мы нашли на парковке у «Последней капли», но и с этим тоже проблема. Она, выйдя из тела, попала в металлический стержень. Баллистики сказали, что, возможно, идентифицируют ее, а возможно, и нет. — Уити повел плечами, а потом спросил:

— Ну а как Харрис-младший?

— Беседует с адвокатом.

— До сих пор?

Шон встал и, подойдя к столу Уити, стал перебирать предметы в картонной коробке.

— Отпечатков следов нет, — посетовал он. — Отпечатки пальцев не идентифицировать. Пистолет последний раз был в деле восемнадцать лет назад. Да, черт возьми, ну и дела. — Он бросил отчет баллистической лаборатории обратно в коробку. — Парня, у которого нет алиби, я не считаю подозреваемым.

— Пошли-ка домой, — вдруг предложил Уити. — Правда, пошли.

— Да, да, — согласился Шон, доставая из коробки кассету с записью обращения в службу 911.

— Что здесь? — спросил Уити.

— Снуп Догг.

— А я думал, он помер.

— Тупак помер.

— За всем не уследишь, — вздохнул Уити.

Шон вставил кассету в магнитофон, стоявший на углу его стола, и нажал клавишу воспроизведения.

— Служба 911. Что у вас произошло?

Уити положил на палец резиновое колечко и стрельнул им в потолочный вентилятор.

— Да здесь эта машина, и похоже на ней кровь… а… дверца открыта и… а…

— А где находится эта машина?

— В «Квартирах». Рядом с парком. Мы с другом нашли ее.

— На какой улице, какой адрес?

Уити зевнул в кулак и нагнулся за следующим резиновым колечком. Шон встал и потянулся, вспоминая, что у него есть в холодильнике на ужин.

— Сидней-стрит. Там кровь в машине и дверца открыта.

— Как тебя зовут, сынок?

— Он хочет узнать ее имя. Называет меня «сынок».

— Сынок? Твое имя. Как тебя зовут.

— Послушай друг, мы рвем отсюда когти. Счастливо оставаться.

Соединение прервалось, после чего оператор передал сообщение в центральную диспетчерскую, и Шон выключил магнитофон.

— Мне всегда казалось, что у Тупака более ритмичная речь, — сказал Уити.

— Да это же Снуп. Я же говорил вам.

Уити снова зевнул.

— Ну все, сынок, пошли домой. Решено?

Шон кивнул и вынул кассету из магнитофона.

Он положил ее в кассетницу и метнул поверх головы Уити в коробку. Он вынул свой «глок» в кобуре из верхнего ящика и прикрепил кобуру к поясному ремню.

— Ее, — неожиданно и как бы в задумчивости произнес он.

— Ты о чем? — спросил Уити, подняв на него глаза.

— Этот мальчишка на пленке. Он сказал «ее имя». «Он хочет узнать ее имя». Он же говорил о мисс Маркус.

— Точно, — закричал Уити. — Мертвая девушка, а он, говоря о ней, сказал «ее».

— Но как, черт возьми, он мог знать об этом?

— Кто?

— Да этот мальчишка, который звонил. Откуда ему было знать, что кровь в машине — это кровь женщины?

Уити убрал ноги со стола и посмотрел на коробку. Он протянул руку и вынул из нее пленку. Он махнул кистью, и Шон, выставив руку, поймал кассету.

— Поставь ее снова, — сказал Уити.

Дэйв и Вэл проехали через весь город, проехали над Таинственной рекой и остановились у полулегального бара в Челси, где пиво было дешевое и холодное, где было немного посетителей — всего несколько пожилых по старинной моде одетых людей, которые в прошлом всю жизнь трудились либо в порту, либо на строительстве, а сейчас горячо спорили насчет некой Бетти, у которой были большие сиськи и не очень хорошая репутация. Бар приткнулся под Тобинским мостом; задний фасад строения, в котором он размещался, выходил на Таинственную реку, а сам бар выглядел так, как будто выполнял свое пред назначение уже по меньшей мере семь десятилетий. Все, кто был сейчас в зале, знали Вэла и приветствовали его возгласами и взмахами рук. Хозяина, парня средних лет с комплекцией скелета, угольно-черными волосами и ослепительно белой кожей, звали Хью. Он стоял за стойкой, заправляя в баре, и распорядился, чтобы им подали по две первых кружки за счет заведения.

Дэйв с Вэлом немного поиграли в пул, а потом уединились в боковой кабинке, куда им сразу принесли кувшин с пивом и две порции виски. Стекла в маленьких квадратных окнах, выходивших на улицу, из золотых стали темно-синими — вечер наступил так неожиданно быстро, что Дэйв даже испугался. Вэл был и вправду душа-человек, надо только знать его получше. Он рассказывал разные истории о тюрьме и ворах, которые вели себя не по понятиям; рассказы его, сдобренные ужасающими подробностями, пугали, но Вэл мог говорить об этих вещах так, что они одновременно и веселили. Дэйв поймал себя на том, что размышляет, каково быть таким, как Вэл, абсолютно бесстрашным, до конца уверенным в себе, даже несмотря на чертовски малый рост.

— Это было тогда, ну, в общем, давно, понимаешь? Джимми загремел в тюрягу, а нам надо было держать ребят в кулаке. Тогда до нас еще не дошло, что мы были удачливыми ворами лишь только потому, что все дела планировал Джимми. Мы должны были всего-навсего слушаться его, делать то, что он приказывал, и все получалось тип-топ. А вот без него, мы превратились в шайку идиотов. Ну и вот однажды мы решили грабануть одного филателиста… ну который собирал и продавал марки. Офис был у него в квартире; я, мой брат Ник и этот сопляк Карсон Леверрет, который даже зашнуровать свои поганые башмаки не мог, ты его не знаешь, и вот мы подошли к лифту. Мы были в полном прикиде. В костюмах, все как положено. Дама-лифтерша спускает нам лифт и вдруг… разевает рот. А потом громко кричит. А мы не