Но Эверетт не должен был его помнить. Не мог он знать человека, причастного к тому, что тут творится.

Куда подевались Фолт, комната и окно?..

– Ты приехал. – Кэйл улыбнулся, наклоняясь вперед, но руку не протянул.

– Похоже на то, – услышал Эверетт собственный голос.

«Где бы я ни был, я где-то нахожусь, – подумал он. – И ты. В том же где-то», что и я. Мы оба там».

– Нам о многом поговорить надо. И тут у Эверетта в мозгу вспыхнула тревога.

– Твой отец… – начал он.

– Илфорд гребаный! Ну его к черту. Забудь о нем.

– Ладно, – сказал Эверетт.

Фолт тоже предупреждал, вспомнилось ему. Просил не говорить Илфорду о Кэйле. Что-то вроде равновесия складывается.

Эверетт повернул голову, желая проникнуть в суть темной зоны, что заменила собою мир. Никакой сути, лишь бездонная серость. Где же она кончается? Возможно, не дальше век, а может, не ближе звезд. Она вызывала одновременно головокружение и клаустрофобию.

Он повернулся назад. Кэйл сидел на приличном расстоянии. Единственный ориентир. Единственная риска на измерительной шкале.

– Кэйл…

– Да?

– Я многого не помню. И не понимаю.

– А меня помнишь?

«Кто ты? – хотелось спросить Эверет-ту. – Наркотик из пробирки или оборотень, прячущийся под личиной своего отца?»

Как ни напрягал Эверетт память, она твердила лишь одно: человек, который жил в цокольном этаже, – друг.

Хоть Эверетт и вспомнил кое-что, пока ехал на мотоцикле из Вакавилля в Сан-Франциско, в памяти еще хватало белых пятен. А тут, в городе сплошных «подчисток», мир неимоверно сократился. В нем остались только Эверетт и Кэйл.

'Спроси еще разок про тот поезд», – подумал он, пытаясь вернуть реальность того мгновения.

– Из прошлой жизни я помню тебя, – сказал он.

– А что еще помнишь?

– Еще? Хэтфорк. Городок в Вайоминге. Меня там звали Хаосом.

– А Развал? Помнишь?

– Нет.

– Ничего страшного. Это будто из киноленты вырезали кусок. Каждый что-то упустил.

'Как, например, ты, – чуть было не сказал Эверетт. – Собственное тело».

И тут он подумал: «Что хуже: лишиться тела или того, что потерял я?'

– Я хотел Гвен повидать, – сказал Эверетт. – Я ее помню. Только ради нее и приехал, если честно.

– Знаю.

– Я ее видел на кассете, которую Фолт…

– Через минуту ты с ней встретишься, если хочешь.

Это прозвучало небрежно, но Эверетт все равно тотчас разволновался. Новость, что Гвен всего в минуте от него (не важно, в минуте пути или минуте ожидания), ввергла в замешательство.

– Но сначала расскажи про Хэтфорк, – попросил Кэйл. – Я уже кое-что узнал из твоих снов и от Фолта. Но хочу услышать от тебя. Расскажи про Келлога.

И Эверетт выложил все. Рассказал про Келлога и Малую Америку, про машины, про груды банок. Затем поведал о Мелинде, о поездке на запад, об Иди. Поток слов изумил его самого. Казалось, за эти минуты он произнес больше, чем за всю прежнюю жизнь, которую помнил. В конце концов он сообразил, что надеется заключить с Кэйлом сделку, получить столько же, сколько отдаст.

Однако за монологом последовала тишина. Казалось, Кэйл погружен в раздумья. Он неподвижно глядел в пустоту, которая разделяла его и Эверетта. Как будто там что-то видел.

– Ладно, не суть, – сказал наконец Кэйл. – Пока не выдохся наркотик, я могу отвести тебя к Гвен.

– Все, что знаю, я рассказал, – произнес Эверетт.

– Конечно. Я верю. – Кэйл кивнул с рассеянным видом. – Однако забавно. Ты так рассказывал, будто все это происходило не с тобой. – Кэйл сунул в пустоту правую руку и повернул невидимую дверную ручку. Раздался щелчок.

– Что ты хочешь этим сказать? – Эверетт видел, как отворяется дверь. За ней открылась еще более густая серая пустота. Он вытянул шею и напряг зрение, но так ничего и не разглядел. Глаза скоро устали, и в пустоте закружились иллюзорные серые вихри.

– Только то, что тебе можно верить. – Голос Кэйла поблек. – Ты многое увидел – это уже большое дело. – Он снова поднял руку. – Иди.

Эверетт не хотел шевелиться. И его вдруг понесло вперед, в дверной проем.

В черном вакууме – белые контуры мебели. Он повернулся назад и увидел Кэйла, тот по-прежнему сидел посреди пустоты. Эверетт повернулся и поплыл вперед. Она сидела на краю очерченной белым кровати. Черная одежда сливалась с фоном, руки и лицо светились, и казалось, будто они висят в воздухе. Лицо и руки с видеопленки и из снов. Гвен.

– Эверетт? – Она убрала волосы с лица и застенчиво улыбнулась. – Я ждала… – Она потупилась, локоны снова упали на лицо. Через секунду она опять подняла голову, на глазах блеснули слезы. – Это правда ты?

– Да, – выдавил он.

– Кэйл говорил, что ты едешь. Сказал, знает из снов. Я не могла поверить. Ты тут всем снился, даже Фолту. А мне – нет.

– Это от меня не зависит. В смысле, сны…

– Я знаю. Это не важно. – Она поглядела в его зрачки и отвела взгляд. – Иди сюда.

Он подошел и сел на кровать рядом с ней. Почувствовал, как ее бедро прижалось к его бедру. Она была настоящая. Он коснулся ее плеча. Она взяла его руку, положила к себе на колени. Они переплели пальцы.

– Без тебя я не была собой… такой, как прежде. От меня осталась только половина. Не знаю, как тебе объяснить… с чего начать…

– У меня то же самое, – сказал он. И подумал: «Может, так оно и есть». – Я… потерялся. Не был самим собой.

– Где потерялся?

– В… беспамятстве. – Их мысли ходили кругами, не в силах причалить к реальности. Но это не имело значения. Слова не играли роли.

– Ты меня забыл? – спросила она.

– Я все забыл. До вчерашнего дня я был другим человеком. Даже сейчас не помню, как мы расставались.

Она опустила глаза.

– А меня не забыла? – Он боялся спросить что-нибудь не то.

– Нет. Со мной было другое… Но тебя, Эверетт, я всегда помнила. Кажется, я скорее забуду себя.

– Но ведь и я забыл себя, – произнес он. – Именно это со мной и случилось.. А тебя я вспомнил раньше, чем всех остальных. В снах, – уточнил он.

Она улыбнулась:

– Ты себя забыл по-другому. Не так, как я.

– То есть?

Она коснулась его щеки:

– Трудно объяснить. У меня ничего не осталось, только воспоминания о тебе, о том, как мы были вместе. Пришлось себя воссоздавать по этим клочкам памяти. Вот почему мне больно слышать, что ты меня забыл.