требуется целый обоз.

Он прислонился к стене и сложил руки на груди. Минуты две он молчал, глядя мимо нее невидящими зелеными глазами. Потом посмотрел прямо на нее.

— Цей Ама, Ама Цей и Хараг решили, что следует поближе узнать землян и особенно (судя по всему) единственную земную женщину в пределах их досягаемости. Я, честно, этого не ожидал. Вероятно, они насторожились так с того момента, когда Сплетение признало нас людьми. Я связан с Эттином, это всем известно. И самостоятельно действовать не стану. Другое дело вы. Насколько им известно, вы самостоятельны и занимаете важное положение — единственная женщина в делегации землян. С точки зрения хварской женщины, Анна, вы должны быть чем-то вроде императрицы Земного Шара. — Голос у него стал прямо-таки счастливым.

Анна встревожилась.

— Хараг поддерживает дружеские отношения с Цей Ама?

— Не очень. Это два… как бы выразиться поточнее?.. не слишком значительные рода, которые ищут способ приобрести больше важности. И способны сотрудничать, если у них на то будет веская причина.

— Индил посоветовала мне остерегаться женщин Харага.

— Ах так! — взгляд Ника снова стал рассеянным, затем он широко улыбнулся. — Они сцепились из-за вас. Думается, можно будет заключить сделки с ними обоими. Но я пытаюсь сообразить, как использовать это для решения вашей проблемы.

— С ВР? — спросила Анна, и он кивнул.

— Мы с Гвархой обсуждали это и пришли к выводу, что выходом была бы дипломатическая неприкосновенность.

— Я на другую сторону не перейду.

Он мотнул головой.

— Я этого и не предлагаю. Но не хотелось бы вам стать послом?

— Что-о?

Он поднял ладонь.

— Я слегка преувеличил. Не думаю, что мы сумеем добиться от Конфедерации, чтобы вас назначили полномочным послом. Но вот специальным посланником… Вы же говорили, что хотите быть вторым представителем человечества, который побывает на хварской планете. А теперь у вас есть приглашение. Если не два. Ребенку предстоит церемония наречения. И вас, полагаю, пригласят.

— Когда же я вернусь домой?

— Когда станете такой важной персоной, что никто не рискнет вас тронуть. Даже идиоты из ВР не рискнут применять препараты, производя подноготный дебрифинг дипломата высокого ранга. — Он поморщился. — Дебрифинг! Какое омерзительное словечко! Как я только мог работать на людей, так коверкающих язык?

Анна нахмурилась: слишком многое обрушивалось на нее слишком быстро.

— Анна, я предлагаю вам — Люди предлагают вам — уникальную возможность вести исследования, ради которой многие пошли бы на убийство. А сверх того еще деньги! Конфедерации придется расщедриться на приличный оклад. А если нет, так Сплетение купается в деньгах. Вы не поверите, каким богатым может быть общество, если им управлять разумно. О субсидиях можете не беспокоиться. Как и о том, что дерьмовые ученые журналы будут отклонять ваши статьи. — Он ухмыльнулся. — А обязаны вы будете только передавать Сплетению дурацкие послания Конфедерации.

— Меня никогда не привлекала дипломатия.

Дверь в коридор открылась, вошел Эттин Гварха, одетый в форму космического воина.

— Мэм, — сказал он, когда дверь закрылась, а затем взглянул на Ника, который быстро заговорил по- хварски. Генерал слушал с выражением чуткого внимания, присущим хвархатам. Наконец Ник умолк.

— Анна хорошее имя, — сказал Эттин Гварха. — Я приобрел к нему вкус, хотя на известных мне языках его окончание женским именам не свойственно. А женщина Харага очень полезный друг. И мне кажется, мэм Перес, вы будете хорошим посланником. Нас с Ники смущала только одна трудность: как убедить Сплетение попросить в посланники именно вас? Мы считали, что моему роду не следует поднимать этого вопроса. Мы и так уже слишком тесно связаны с человечеством. Но если Хараг предложит пригласить вас на планету… Ха! — Он откинул голову, взвешивая. Ник следил за ним с легкой улыбкой. И Анна внезапно поняла, что оба они обожают вести интриги. Возможно, именно это их и связывает.

— Мне нужно время подумать, — сказала она.

Генерал поглядел на нее.

— Разумеется, мэм Перес.

— Я вас провожу, — сказал Ник, отделяясь от стены.

Они пошли по коридорам. Анна успела так свыкнуться со станцией, что уже ничто не казалось ей странным. Мохнатые часовые выглядели совершенно нормально, холодный воздух с запахом хвархатов словно бы ничем не отличался от воздуха всех прочих станций, где ей доводилось бывать. А сколько их она видела?

Но станции ей надоели, все станции. Ее манила поверхность планеты.

У своей двери она сказала:

— Я согласна. Упускать такую возможность вести исследования нельзя. Жаль только, что мне приходится хранить тайны.

— Мне это понятно. — Он кивнул. — Тяжелое бремя. Но выбора нет. Разве что финал в духе героических пьес, которые так любит Гварха. Ну, вы знаете. Возникает проблема, у которой нет решения, и остается только умереть. Я много времени раздумывал над этой путаницей. Я люблю аккуратность. Возможно, вы заметили?

— Угу.

— У нашей проблемы решения нет. Во всяком случае, пока. Вы, я, Гварха оказались в тисках нравственных противоречий. — Он ухмыльнулся. — Матсехар пришел бы в восторг от такой ситуации. Интересно, как бы он ее обработал. Уж, конечно, нашел бы оригинальное решение. Но я не хочу втягивать его в это, а воображение у меня много слабее, и я ничего не сумел придумать, кроме одного: выкопать яму, похоронить в ней проблему и уповать, что ее не вынюхает сул, наделенный особо острым чутьем. Есть, правда, очень аккуратный выход: я умираю, так как не могу выбрать между Гвархой и человечеством, а Гварха умирает, потому что не может выбрать между мной и Людьми, вы же остаетесь, чтобы привести путаницу в порядок, подобно Фортинбрасу, принцу норвежскому.

— Нет уж, спасибо! — сказала Анна.

— Ну, в пьесе это выглядело бы прекрасно. Однако мне никогда не хотелось стать участником трагедии. Помните анекдот про умирающего актера? Его спрашивают, трудно ли умирать, а он отвечает: «Умирать-то легко. Трудно играть комедию».

Анна вежливо улыбнулась.

— Комедию играть трудно, жизнь — вечная путаница, а мы с Гвархой — рахаки. Так с чем же мы остаемся?

— С путаницей, — сказала Анна. — Возможно, смешной, возможно, нет, и с кучей тайн, которые еще вполне способны впиться нам в задницу.

Ник подошел к двери в ее комнаты.

— Ну вот, Анна. Хварская планета придется вам по душе. Возможно, вам даже понравится унылая холодная равнина Харага. Ну, что еще сказать вам? Решено повторить матсехаровский фестиваль. В столице. Весь целиком, поставив «Макбета» как следует — в костюмах и с музыкой. Они даже думают играть его перед женской аудиторией с актерами-мужчинами. Это нарушение обычая, но, по общему мнению, женщины не способны понять эти пьесы настолько глубоко, чтобы играть в них. Быть может, мы успеем отправить вас туда до начала фестиваля. Гарантирую, он будет великолепным.

Дверь открылась. Никлас оглянулся на Анну, улыбнулся ей и ушел.

Период вращения хварской планеты равен десяти икунам, или 23, 1 часа.

Один икун = 100 ха-икунам.