сидел Тиелиг, в своем неизменном балахоне, правда, откинув капюшон. Жрец тихо переговаривался с незнакомым Талигхиллу человеком, который, судя по одежде, тоже был служителем Ув-Дайгрэйса. За ними сидели сотенные ашэдгунского войска, офицеры постоянного гарнизона башни (к слову сказать, не такого уж маленького) и представители Вольных Клинков — Тэсса и Кэн. Пожелай неприятель — и будь у него такая возможность — обезглавить сопротивление в государстве, достаточно обрушить потолок в этом зале или подсыпать в еду отраву.
Талигхилл поздоровался со всеми и прошел к пустующему месту. Хранитель в своем праве, он здесь владыка, и ссориться из-за мелочей Пресветлый не собирался. Впереди слишком много общих забот, чтобы обращать внимание на такую ерунду.
Тиелиг одобрительно проследил за вошедшим правителем… — но ничего не сказал. Мальчик меня приятно удивляет.
Господин Лумвэй представил Талигхиллу свою соседку (она на самом деле оказалась женой Хранителя Северо-Западной), после чего «торжественный завтрак по случаю прибытия гостей» начался.
Впрочем, особых торжеств не было. В воздухе уже ощущалось нечто выдающееся. По-другому Талигхилл не смог бы охарактеризовать тот холодок, который бродил по залу, и то ощущение гулкости и пустоты, которые… пугали и заставляли ждать… чего-то. Чего, он не знал и сам.
Только когда внезапно вошедший в зал слуга подбежал к господину Лумвэю и шепотом спросил, к которому часу готовиться для смотра отрядам, Талигхилл понял — прочувствовал — ВОЙНА. За последние несколько дней он повторял это слово неисчислимое количество раз, но только сейчас всем своим естеством ощутил его смысл.
Хранитель спросил, и Пресветлый кивнул: да, пускай через полчаса, получаса вполне достаточно, чтобы завершить завтрак. Смотр так смотр. Точно так же он сейчас согласился бы на что угодно, вплоть до детальной проверки экипировки каждого из находящихся в башне бойцов. Сейчас ничего не имело значения, кроме одного-единственного — того момента, когда начнется настоящая война, когда что-нибудь будет зависеть лично от Талигхилла.
Не было сил и дальше находиться за столом; правитель извинился перед остальными и поднялся, чтобы уйти. Куда» Он не знал и не придавал…
Кто-то взял Талигхилла за рукав. Пресветлый обернулся: Тиелиг. Что ему нужно?
— Прошу меня простить, я хотел бы побеседовагь с вамг мой правитель. Наедине.
— Разумеется, — согласился Пресветлый — Пойдемте.
Верховный жрец Ув-Дайгрэйса последовал за Талигхиллом. Они покинули Большой зал и вышли на широкую лестчицу, пронзавшую Северо-Западную насквозь, от самых ее глубинных подвалов до колокольни.
— Я вас слушаю, Тиелиг.
— Мой вопрос покажется вам странным, но… с вами все в порядке? Я знаю о войне, наверное, больше любого другого из присутствующих здесь; по крайней мере, мне известно то состояние, которое иногда испытывают люди, впервые попавшие в… подобную переделку. Боги…
— Только не нужно проповедей, Тиелиг, прошу вас! — раздраженно произнес правитель. — Мне хватает забот и без них! Вы же слышали: смотр. Мне необходимо переодеться и подготовиться, так что — если у вас нет ко мне никаких других вопросов — ступайте по своим делам, а я отправлюсь разбираться со своими.
Верховный жрец поклонился и проводил шагающего наверх Пресветлого внимательным взглядом. Ну что же, шок, разумеется, до конца не снят, но и это уже лучше, чем изначальное состояние. Главное — занять его чем-нибудь, чтобы всякие глупости не лезли в голову. А там — там у него просто не будет времени на высокоученые размышления.
Краем глаза Тиелиг заметил, что из зала вышли Кэн с Тэссой, но внимания на это не обратил, увлеченный своими мыслями.
Вольные Клинки покинули завтракающих, как только предоставилась возможность. Оба были сильнее озабочены тем, кто же из «счастливчиков» попал в Западные башни, чем всеми остальными насущными проблемами предстоящей кампании.
Бывших каторжников разместили на первом этаже жилого корпуса Северо-Западной, и сделано это было, разумеется, не случайно. Когда начнется осада, именно сюда будет направлен первый удар; если на верхних этажах воины станут заниматься в основном сбрасыванием на головы атакующих всякой кипящей и горючей дряни, то здесь… наверное, один только Ув-Дайгрэйс ведает, что придется делать находящимся здесь. Но уж точно — не развлекаться с куртизанками.
К «счастливчикам» было приставлено некоторое количество штатников. («Конечно, не только для охраны, как можно!..») Однако Тэссу и Кэна пропустили без лишних вопросов — этих Клинков уже знали в лицо как предводителей Братьев.
Комната была большой, с низким потолком и каменными стенами, с двумя этажами металлических полок и людьми на них. Несколько факелов копировали каждое движение теней и воздуха, пошевеливая в такт огненными пальцами.
— … И тут, понимаешь, этот сын безродной дворняги хлестнул меня по спине! Тварь! Я, натурально, развернулся, но…
— Заткнись, Трепач! Тебя не удушили цепями в Могилах только потому, что тогда бы кнуты прошлись по нам. Но твое тявканье…
— Послушай, мы вольные люди, и поэтому я не позволю…
— Заткнись! И слушай меня. Мы — не вольные люди. И уже — не Вольные Клинки. Хочешь знать, на кой ляд нас вытащили из Могил? Потому что с нами были Бешеный и Шрамник. Первого домогается братец, второго — Остроязыкая. И между прочим…
С одной из полок спрыгнула тяжелая косая тень:
— Ты что-то сказал, Умник?
— Да, и…
Лязгнула дверь. В комнату к «счастливчикам» вошли Кэн с Тэссой. За их спинами мелькнули силуэты приставленных к бывшим каторжникам «наблюдателей».
Разговор-перебранка сам собой угас, осталась только косая тень посередине комнаты.
— Пришли, — с отвращением выговорила тень. И медленно повернулась к Клинкам.
— Ты неблагодарен, Мабор, — холодно произнесла Тэсса. — Как всегда.
— А ты, Сестричка, чересчур расчетлива, — оскалился Бешеный, поводя левым, приподнятым плечом. — За что тебя благодарить? Скорей уж я должен падать в ножки Братцу. Да только что-то не хочется.
Кэн опустил голову и молча вышел, ни на кого не глядя. «Наблюдатели» выпустили его и плотнее сомкнулись перед дверью. «Счастливчики» молчали, но взгляд каждого напряженно следил за Бешеным: что дальше?
— Где Сог? — небрежно поинтересовался тот у воительницы. — Я думал, уж он-то примчится первее прочих обнимать меня и похлопывать по спине… — Мабор скривился, — кинжалом.
— Когда война закончится, я, пожалуй, вызову тебя на Спор, — сказала Тэсса, задумчиво постукивая пальцами по рукояти меча. — Жаль, что не имею права сделать это сейчас. Очень жаль. Мы вытягивали вас из дерьма, в котором вы плавали по воле Бешеного, а теперь, вместо того чтобы вести себя по-человечески, вы, Клинки, нарушаете Кодекс. Но драться с каждым я не стану — а вот тебя, Мабор, пожалуй, вызову.
— К вашим услугам, госпожа Тэсса, — шутовски раскланялся тот. — Но мне почему-то кажется, что дело до этого не дойдет. Вы все правильно рассчитали. Спасти своих Братьев от смерти — ну не прекрасно ли? А то, что здесь нам всем предстоит захлебнуться собственными потрохами, — это уже детали. В конце концов, такая смерть лучше, нежели медленное издыхание на рудниках. И к Ув-Дайгрэйсу опять-таки попасть больше шансов. Моим благодарностям нет пределов, госпожа Сестричка.
— Мы здесь на равных условиях, Мабор, — (Ты даже не представляешь, насколько эти условия равны), — так что не стоит плакаться в халат. Зато те, кто выживет, получат свободу. Да и умереть с честью, защищая Ашэдгун, — уже лучше, чем подохнуть в рудничной пыли.
— Уже! — яростно воскликнул Бешеный, придвигаясь к ней вплотную. — Уже! Да только я бы, дай вы
